Струна времени. Военные истории

В конце концов я плюнул и решил сам идти наверх – никакие инструкции и приказы мне не запрещали посещения верхнего лагеря в любое время, наоборот, я на это имел полное право как командир группы.

Но, не успел я сделать и пары шагов, как сверху выскочил из автобуса с рацией человек и припустил вниз с такой скоростью, будто собирался выиграть «золото» на какой-нибудь спартакиаде. Лица я на таком расстоянии рассмотреть не мог, но, судя по форме, это кто-то из трех наших офицеров. Ага, вот уже он гораздо ближе, перебежал дорогу и, не снижая темпа, чешет к нашему лагерю… Витя Межов, конечно…

Я пошел навстречу и ждал его у крайнего «Виллиса», которым лагерь, собственно, и заканчивался. Увидев меня издали, он прибавил прыти, подбежал, остановился, переводя дух, быстренько откозырял:

– Товарищ майор… Товарищ майор…

– Отставить, – сказал я, уже понимая, что из-за пустяка он бы к нам так не бежал. – Отдышись немного, потом доложишь.

Отдышавшись чуток, все еще жадно хватая полной грудью воздух, он достал из правого, незастегнутого кармана гимнастерки и протянул мне сложенный вчетверо листок, уже прекрасно знакомый. Я его машинально взял, потом спохватился:

– Витя, а почему ты мне ее принес? Вопреки четким инструкциям?

Он, ничуть не смутившись (парень был лихой и порой «пользы дела для» нарушал то и это по мелочам, за что был неоднократно руган и мною, и полковником, но без особой пользы), сказал:

– Пользы дела для, товарищ майор. Я ж не прямой приказ нарушил, а допустил некоторое отклонение от инструкций, а это две большие разницы, как говорят в Одессе…

– Короче и по делу! – прикрикнул я. – Одессит нашелся родом из Брянщины…

– Если по делу, товарищ майор, то дела, очень похоже, резко рванули вперед. Подробностей мне, конечно, знать не положено, но я нутром чую – сдвинулось что-то… Понимаете, наш ганс все прежние сеансы связи вел словно бы даже со скукой, словно повинность отбывал – как оно вообще-то на самом деле и есть… А сегодня, когда закончил работу, чуть ли не в пляс пустился у рации с радостной мордой. Стал талдычить, какой он полезный и лояльный, твердить, что эту радиограмму следует немедленно доставить «герру гауптману», вам то бишь. Ну в самом деле, чуть не пляшет от радости! Я и решил малость отступить от инструкций…

Я ехидно оборвал:

– Прекрасно зная, что ограничится парой дней гауптвахты, что для тебя как слону дробина, к тому же сплошь и рядом дела оборачиваются так, что не стоит тебя держать на «губе»… – и только тут спохватился: – Погоди! А Катя?

Он глянул недоуменно, пожал плечами:

– Так она ведь не пришла. Хоть мы и пускали ракету, как положено…

– Вообще не приходила? – спросил я, ощутив по всему телу неприятный холодок.

– Вообще не приходила, – снова пожал он плечами. – Иначе бы я к вам не бежал. Когда вышли все сроки, подумал: вдруг что-то случилось? У женщин же бывают дни, сами знаете, иногда и лежат в лежку, я ж женатый, разбираюсь…

Мысли у меня прыгали ополоумевшими мартовскими зайцами, а на душе становилось все тревожнее. Не приходила. Вообще. Значит, не дошла. Но что могло случиться? Факировы штучки? Но ведь там Сидорчук, а у него не забалуешь… Что за хрень с кандибобером?

Положеньице было не из легких. Меня ситуация словно пополам раздирала. С одной стороны, инструкция от меня требовала немедленно после получения радиограммы прочитать ее, зашифровать уже с помощью своего шифрблокнота и вручить радистке для немедленной передачи. С другой – радистка, получается, где-то запропала, не дошла… А ведь военврач мне рассказывал про отложенные гипнотизерские команды: скажем, он свободно мог ей вчера внушить, чтобы она сегодня направилась прямиком к роднику… Но там же Сидорчук…

Я раздумывал недолго: в конце концов, Витька в чем-то и прав: есть разница меж отступлением от инструкций и нарушением приказа, есть… Когда на одной чаше весов – инструкция, а на другой – твой боевой товарищ, Катька Камышева, с которой неизвестно что приключилось… Короче говоря, выбор я сделал быстро и без всяких угрызений совести.

– Витя, – сказал я. – Иди-ка в мою палатку и жди меня там. Я быстренько обернусь…

Зачем-то быстрым шагом припустил к Катиной палатке и заглянул внутрь – ну конечно же, никого… Тогда по обочине, к роднику двинул уже бегом – но рассудочно, как умел, держа ритм и умело вдыхая-выдыхая.

Пистолет я на всякий случай достал еще на бегу, снял курок с предохранительного взвода. Оказавшись напротив родника, остановился и заставил себя пару минут постоять, приводя дыхание в порядок – чтобы любую неожиданность встретить в полной форме. И по лесу к роднику двигался уже шагом, держа пистолет наготове, сторожко прислушиваясь и озираясь, как сто раз бывало прежде.

Ни одной живой души, тишина, только какие-то птахи заливаются там и сям. Я машинально отметил: коли уж они так распелись, людей поблизости нет, вон как при моем приближении замолкают и перепархивают подальше. То есть в их прямой видимости людей нет – а Сидорчук умеет замаскироваться так, что его никакая птаха не увидит.