Струны души

Вместе с падающим в синих сумерках белым снегом под жужжание эскалатора мы начали погружение в подземку. Холодный бодрящий воздух постепенно сменился теплой атмосферой с еле ощутимой смесью запахов, характерных для метро. Я вдыхал ее и с интересом рассматривал сменившуюся обстановку – от скамеек с гранитным «зерном» на поверхности вверх, ярко красных стен с рекламными плакатами к салатовой ленте под потолком с повторяющейся белой надписью «MOSCOVA». Я почувствовал, как внутри меня распрямилась свернутая бубликом пружина.

– Получил мое сообщение? – неожиданно обратился ко мне Михаил, когда мы сели на поезд.

– То зашифрованное? – вспомнил я список композиций и вместе с ними вопрос, который хотел задать при первой же встрече.

– Да. Я отправил, а потом до меня дошло – ты можешь потеряться…

– А зачем так шифроваться?

– У меня как всегда неприятности, – ответил Михаил под смешок Амалии, – А после веселья, которое устроила она нам в начале года, – указал он на хихикающую девушку, – Излишняя предосторожность уже не кажется такой лишней. Я не хочу, чтобы нам кто-нибудь помешал.

– На этот раз, надеюсь, обойдется без убийств, – сделал я акцент на последнее слово.

– Я тоже надеюсь, – задумчиво произнес Михаил и больше не проронил ни слова.

Я был благодарен ему за молчаливое недовольство касательно Саши. С одной стороны мне было понятно его недоверие к постороннему лицу, с другой – не хотелось покрывать чистый светлый образ знакомой незнакомки темными пятнами сомнений.

Глава 4

Те, кому не чужда романтика романов о рыцарях, при слове «замок» легко представят остроконечные башни; массивные ворота, в которые с трудом впускают и легко выпускают; каменные стены с прямоугольными зубцами, известными искушенным знатокам под словом «мерлоны». Замок Сфорца предстал передо мной именно таким – в лучших традициях рыцарских романов, но не лишенный итальянской грации.

Прожекторы по зубцам стен и башен освещали теплым желтым светом красноватый камень и постепенно убывающий снег. Мы остановились перед памятником и стали ждать.

– Ты ведь бывал в Москве? – неожиданно спросил у меня Михаил.

– Было дело, а что? – ответил я, наблюдая за вращающимся в его руках как валик смартфоном.

– Ты сейчас стоишь перед прототипом символа Москвы, – указал он на башню с часами.

– В смысле?

– Над некоторыми частями архитектурного Кремлевского ансамбля потрудился итальянский архитектор, который в свое время внес свою лепту в Сфорческо. Если присмотришься, наверняка заметишь схожесть башен Сфорца с некоторыми башнями Кремля. И обрати внимание на мерлоны, – Михаил указал на зубцы, прежде чем снова нажать на «вызов».

За спиной заиграла приятная мелодия. Я обернулся. В метре от меня стоял человек в распахнутой куртке и протягивал Амалии звонящий телефон. Черные волосы побелели от снега и практически слились с цветом его лица.

– Я не смог им ответить, – произнес мужчина больше на японском, чем на английском. Он выглядел спокойным. Его бесстрастный взгляд скользнул на меня, ненадолго задержался на моих руках, спрятанных в карманы, затем остановился на Михаиле, удерживающим гудящий телефон на весу, – Они оставили его телефон и сказали, что в нем вы найдете ответы на все свои вопросы.

– Что случилось? – Михаил нажал на отбой и прервал мелодию, оставив на морозном воздухе звучать гудки автомобилей и далекие голоса людей.

Замолкший телефон перешел в руки Амалии. Покрутив его, она достала свой смартфон и к звукам улицы примешалась пару отрывистых вибраций, сопровождающихся тихими щелчками кнопок на выдвижной панели клавиатуры.

– Подхватили и затолкали в белый фургон, – рассеяно ответил мужчина, – Я успел сфотографировать номерной знак, – он сфокусировал взгляд на Михаиле и достал свой смартфон.

– Миланский номер, – пробормотал Михаил по-русски, разглядывая фото, – Скорее всего в этом нет никакого смысла, иначе они вели себя более скрытно, но я займусь этим. Когда разблокируешь телефон, сообщи мне, – он остановился указательным пальцем на Амалии, а затем начал кому-то звонить.

Мне оставалось только наблюдать. Японец встал рядом со мной, взглянул на башенные часы и протянул мне руку:

– Кенджи Гото.

– Роман, – совершил я неловкое рукопожатие, – Габриэля похитили? – от растерянности спросил очевидное, за что был вознагражден скупым кивком.

Я вспомнил похищение моей персоны друзьями маленькой хакерши. Мне повезло: в их планах не значилось реальное убийство, они не задавались целью покалечить. А гематомы и ссадины, оставшиеся после похищения, были всего лишь результатом их невежества в области медицины. Я прекрасно понимал, что дела с Габриэлем могли обстоять значительно хуже и сочувствовал стоящему рядом со мной человеку.

– Вы будете помогать с исследованием картины Боттичелли? – предпринял я попытку отвлечь малословного собеседника от мрачных мыслей, и заработал заинтересованный взгляд.

– Это вы обнаружили дату на портрете Иоанна Крестителя? – он развернулся корпусом в мою сторону.

– Да, мы с Амалией.