Струны сердца

Он достал из кармана коробочку из-под конфет, которая осталась от подарка на День Святого Валентина** от одной из его многочисленных пассий. Он хранил упаковку не из-за каких-то там воспоминаний, которые могли бы быть дороги его сердцу, а всего лишь потому, что коробочка была красива. Мидори непонимающе взглянула на Дзюна, потом взяла коробочку. Открыв её, она убедилась, что там только то, что она покупала несколько дней назад.

– Спасибо… – растерянно произнесла она. – Тогда я пойду, наверное…

Она уже ступила шаг в сторону, но Дзюн удержал ее за руку, и она послушно остановилась.

– Постой, – сказал он. – Завтра… Завтра на этом самом месте. Я буду ждать тебя.

– Почему я должна приходить? – спросила она, взглядом уткнувшись в асфальт.

– Разве ты не моя девушка? – удивился Дзюн.

– Я? Я твоя?..

– А ты против?

Больше Мидори не нашлась, что сказать. Она просто ушла, только почувствовав, как хватка Дзюна ослабла. А он сам ещё долго стоял на одном месте, задумчиво глядя ей вслед. Когда она уже отошла на достаточно большое расстояние, он снова крикнул ей:

– Завтра, вечером, на этом месте!..

Но она не обернулась. Может, она уже и не слышала, а может, просто не хотела показывать, что слышит.

Луна вновь вышла из-за облаков.

*Косака – одна из старейших психиатрических больниц.

**…которая осталась от подарка на День Святого Валентина – в Японии в этот праздник девушки дарят конфеты мужчинам.

– Не понимаю я этих женщин!..

Дзюн пришел домой уже около полуночи, громко захлопнув за собой дверь, от чего сотряслась половина стены. Слова были произнесены и того громче. Он не выглядел злым или раздражённым. Просто на его лице отражалось крайнее непонимание всего того, что произошло два часа назад.

– От тебя ли я это слышу? – удивился Кента.

Он сидел на полу, скрестив ноги и пытаясь подобрать слова к концу песни, музыку к которой недавно написал Дзюн. Слова всё не находились, так что ближе к полуночи он уже всерьез начал грызть карандаш, поэтому от него осталась лишь половина. Харука давно ушла, и он сидел совсем один.

Не обращая внимания на заданный вопрос, Дзюн скинул ботинки примерно в середине комнаты, нисколько не сожалея, что оставил на полу килограмм уличной грязи. Самое верное, что ему казалось сейчас – это принять горячий душ, что он и сделал, не сказав более ни слова. Встав под горячие тугие струи воды, он начал прокручивать в голове все слова, сказанные в тот вечер. Обычно девушки рады, если он на них лишь посмотрит. Она удостоилась большего, но повела себя совсем по-другому. Почему? Этого Дзюн и не мог понять, но именно это в ней и привлекало.

– Скажи мне рифму к слову «freedom», – сказал Кента, как только Дзюн вышел из ванной комнаты, на ходу вытирая волосы полотенцем.

Дзюн ещё долго делал вид, что не слышит, а может, оно так и было из-за интенсивного вытирания головы.

– Kingdome, – наконец ответил он.

– О, точно! – воскликнул Кента, тут же записав это слово в тетрадь. – А как это связать?.. – спросил он, когда его пыл немного поутих.

Но это Дзюн уже не услышал. Он просто сидел на диване, прислушиваясь к звукам ночи, которые были оставлены за дверью, и полностью ушёл в свои мысли, от чего его не смогли бы отвлечь ни наводнение, ни упавший самолет прямо на его комнатушку.

– Эх… – Кента разочарованно махнул на него рукой. – Хорошо. Тогда в следующей песне тебе ни строчки не достанется.

Угроза, казавшаяся Кенте самой страшной в мире, не возымела на Дзюна никакого действия, и он продолжал сидеть на диване, раскинув руки по его спинке и расслабленно прикрыв глаза.

Так, сидя на диване, он и провел остатки ночи. Настал новый день, а он вступил в него со старыми проблемами, впервые за долгое время неразрешимыми. Он пришел к выводу, что лучше всего в данной ситуации отдаться на усмотрение времени.

Тем не менее, несмотря на личные проблемы Кикучи Дзюна, солнце встало вновь, и, как повелось, Страна Восходящего Солнца встретила его первой. Громкие голоса вновь зазвучали на улицах, ученики снова заторопились в школу, а люди постарше – на место своей работы. Все, кроме нескольких личностей, досыпавших положенное им.

Первым зашевелился Кента, который так и заснул на полу, потому что добираться до чего-то более удобного просто не было сил. Открыв один глаз, он снова его зажмурил. Но потом, проидентифицировав окружающую обстановку и поняв, что уже далеко не раннее утро, он поднялся и уселся на пол. Он ещё некоторое время повертел головой, чтобы окончательно проснуться. Решив, что это совсем несправедливо, что Дзюн ещё видит десятый сон, он встал и подошёл к нему. Легонько потряс его за плечо. Ещё раз. Никакой реакции. Потеряв терпение, Кента начал трясти друга за плечи так, что ещё немного, и голова бы могла потерять своё основное местоположение.

– Землетрясение? – невнятно произнес Дзюн, проснувшись, наконец.

– Типа того… – ответил Кента, оставив друга в покое.