Струны сердца

Это заключение Дзюн сделал после того, как узнал, что за неделю было продано всего около двух сотен копий.

– Да, не густо… – согласился Кента, подстригая ногти на руках.

Они были в квартире Дзюна, ничем особенным себя не утруждая. Приближался март, у Дзюна в колледже проходили экзамены, так что хочешь – не хочешь – раскрывать учебники надо, поэтому главный гитарист уже второй день занимался непривычным для себя делом, то есть читал учебники. Несмотря на свою низкую посещаемость, Дзюн был далеко не так глуп, чтобы не понимать программу. Поэтому экзамены ему давались не так тяжело, как можно было бы представить.

Закончились и экзамены. Время неумолимо двигалось к апрелю. Все каникулы Дзюн и его друзья посвятили работе над песнями, которые должны были войти в альбом. Но агентство не спешило подписывать с ними контракт , продажи шли не так успешно. Оставалось только писать музыку.

– А давайте отправим нашу песню на радио? – предложил как-то раз Томору, когда они собрались на привычном месте на репетицию.

– Ты уверен, что её поставят? – с большим сомнением спросил Юта.

– А вдруг?

В последнее время Томору был полон энтузиазма. Он устроился на новую хорошо оплачиваемую работу, с которой, самое главное, мог уходить пораньше, чтобы больше времени проводить с группой.

– По крайней мере, можно выложить нашу песню в интернет в свободном доступе, – вдруг поддержал Томору Кента.

– И так начнётся наше продвижение, – поддакнула Харука.

Сказано – сделано. Они выложили одну из своих песен в интернет, безграничное и бескрайнее пространство, туда, где нет государственных границ. За один день количество прослушиваний насчиталось около полутора тысяч, и их тщеславие было отчасти удовлетворено. Комментарии были более чем положительными. После этого больше стали продаваться и их диски. После этого Томору всё же решился отправить их песню на радио.

Это было как раз накануне дня рождения девушки Дзюна, той, что уже давно побила все рекорды по времени, в течение которого он с ней встречался. Он так привык к ней, что решил даже не искать никакую другую девушку. Ведь на новую надо было тратить силы. А Мидори была полностью его.

Наступало утро, прерывая весёлые события ночи, разукрашенной электрическими огнями, красными, синими, желтыми, зелёными… После шумной ночи район Дотонбори* казался обезлюдевшим. В Осаке начинался новый день, овеянный нежно-розовыми лепестками сакуры.

Вместе с остальным городом просыпался и район Суминоэ, и каждая улочка в нем, и улица Нанко-дори, что недалеко от железнодорожной станции Китакагая, не стала исключением. Светлые лучи восходящего солнца коснулись и высоких, и наоборот, не отличающихся размерами зданий, и цветущих деревьев, и старейшего в городе маяка Такадоро, возвещая о том, что его работа на сегодня окончена. Лучи коснулись и тонких золотых цепочек, к концам которых рукой искусного мастера были прикреплены маленькие цветы сакуры, вместе образующие серёжки, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы понять, что они не были куплены в каком-нибудь сувенирном магазине для туристов, которыми был переполнен город, переживавший самую прекрасную пору в году. Сережки переливались на солнце, отражали каждый лучик. В коробочке, которую в протянутой руке держал Дзюн, на чёрном фоне эти сережки выглядели просто чудесно. Мидори, одетая в сиреневую шёлковую блузку и белые брюки, неощутимо прикоснулась к ним, провела тонкими пальцами по одной из цепочек, посмотрела в темные глаза парня, улыбнулась. Хотя было раннее утро, автомобили уже напоминали о необходимости проснуться всем, кто еще нежился в своих мягких постелях, создавая непременный атрибут большого города – вечного машинного гула.

– Я думала, ты забудешь… – произнесла она, вынимая серёжки из коробки. Они издали мелодичный звук.

– Забыть о твоём дне рождении? – воскликнул парень. – Да ты смеёшься! Это только ты можешь забыть о чем-то, если тебе нужен необычный кадр или что тебе ещё там всегда нужно…

– Дзюн, это действительно важно… Я всегда мечтала там учиться, и нужно постараться, – говорила девушка поучительным тоном. Она вкрутила сережки в мочки ушей. – Как?

Девушка повертелась перед парнем, удерживая волосы рукой, чтобы было видно украшение.

– Они тебе очень идут, – сказал Дзюн, улыбнувшись. Дзюн осторожно снял с её волос прилетевший лепесток сакуры, отпустил его путешествовать дальше, несомого ветром и золотыми лучами солнца.

– Спасибо, – только и сказала она, обняв его нежно.

Обычно он отвозил её в Осакский Университет Искусств на своём мотоцикле. Не исключением стал и этот день. Дорога позволяла проводить больше времени вместе. Солнце по-весеннему ласково светило, ветер дул навстречу… Вдруг Дзюн почувствовал, что хотел бы всегда чувствовать это: тёплый ветер, прямую дорогу, любимую девушку, сидящую позади него и обвивающую его своими руками… Любимую? Неожиданно он испугался этого. Нет! Любовь – это блажь, её нет! Он чуть помотал головой.