Струны сердца

Ни с кем особенно не прощаясь, он отправился в аэропорт Кансай. Наушники издавали стройные ритмы рок-групп восьмидесятых годов. В голове раздавался внутренний голос. «Что ты делаешь? Куда идёшь?». «Вернуть её», – был ответ. И тот голос, во всём сомневающийся, ничего не возразил. Небо было безоблачным, погода – не жаркой. Лететь совсем немного. И он сел в самолет, большой, на полторы сотни пассажиров. Дзюн смотрел на то, как родная земля становится все дальше, дальше… Он почти не взял с собой вещей. Только самое необходимое. И диск с записью. Он так хотел, чтобы Мидори его услышала.

Кикучи Дзюн совершенно не знал корейский и совсем не понимал, зачем этот язык когда-то учила Мидори. Он был уверен, что все и так должны были понимать его, но, как только он вышел из здания аэропорта Кимпхо, его постигло полное разочарование. Мало кто мог его понять, особенно с его кансайским выговором. Пришлось покупать карту и справочники. Всё ему здесь было не так, всё было неправильно. Он тысячу раз проклинал своё решение отправиться вслед за ней.

Ему удалось устроиться в более менее приличной гостинице. Номер был на последнем этаже, так что из окна можно было увидеть полгорода как на ладони. Сеул сверкал всеми красками, всеми огнями. Не такое зрелище он себе представлял, думая, что в этом городе сплошная грязь и невежи. Служащие гостиницы хорошо говорили по-японски, так что от них он смог получить немало информации. Они и сказали ему, что лучшее место в городе, где собираются туристы, – это фонтан Чхонгечхон. Туда он и решил отправиться для начала.

Днём солнце сильно припекало, так что он решил отправиться туда вечером. Тем более что к вечеру там собиралось больше туристов. Одевшись как обычно, в простых чёрных джинсах, на поясе которых болтались металлические цепи, чёрной футболке… Надев на себя наушники, он отправился к указанному месту.

Что ж, фонтан был действительно красив. Он подсвечивался разноцветным светом в самом начале, словно это было сказочное устье, и превращался в небольшую реку, которая быстро несла свои воды дальше, по своему устью, насколько хватало глаз. Немного полюбовавшись на разноцветное водное создание, Дзюн принялся рассматривать посетителей этого места. По большей части это были местные жители. Но было много и туристов. Европейские гости так и фотографировались на фоне этого фонтана. Но тут…

Дзюн увидел её сразу же, как только посмотрел на толпу, скопившуюся у самых перил, ограждавших набережную от воды. Это она, точно! Как всегда, с фотоаппаратом в руках, восторженными глазами. Он быстро подошёл к ней. Только тогда она заметила его.

– Ты здесь?

Мидори совершенно не верила своим глазам. Ей было страшно на него смотреть. А Дзюн не верил, что нашел её так легко, будто она специально его ждала.

– Да, здесь.

Он совсем не знал, что именно надо говорить. Такая ситуация для него была в новинку, он не знал, как поступать дальше. Солнце давно село, было темно, уже взошла луна, что делало её лицо ещё более бледным.

– Дзюн, зачем ты сюда приехал? – спросила она, до сих пор не в состоянии поверить, что видит перед собой очень важную составляющую своей прежней жизни.

– Хотел, чтобы ты знала, что я сожалею обо всём… Я заставил тебя плакать, – он невесомо провел тыльной стороной ладони по её щеке, – пожалуйста, прости меня за это.

Отчасти он говорил это от сердца, отчасти вспоминал фильмы, просмотренные давно с другими девушками в кинотеатрах. Тепло её щеки напомнило ему всё то тепло, что она отдавала ему, напомнило тепло её тела. Но Мидори только отвернулась.

– Слишком поздно… – наконец, после долгого молчания, будто про себя, тихо сказала она, так и не взглянув на него. – Ты приехал только ради того, чтобы сказать это?

– Ты не отвечала на звонки, сменила номер… – Его голос стал громче, он старался вложить в свой голос все свои чувства, которые он вдруг осознал. На них начали оглядываться. – В другую страну уехала! Как я мог с тобой ещё связаться?

– И как ты меня нашёл? – она внимательно посмотрела на него.

– Сеул – маленький город, – пожал плечами Дзюн. – Грязный, неприглядный…

– Прекрати, – сквозь зубы произнесла Мидори, еле сдерживая злость от этих слов.

– Прости, – снова извинился он. После некоторого молчания решил перевести неудавшийся разговор в другое русло: – Я скучал по тебе, правда… И как тебе здесь живется?

– Прекрасно, – она попыталась улыбнуться, вышло плохо, отвернулась вновь. У неё всегда плохо выходило скрывать свои эмоции. Не исключением стал и этот раз. – А как ваша песня на радио?

– Крутят иногда… – рассеянно ответил Дзюн.

– А как твоя Харука?

И снова между ними воцарилось молчание, на сей раз со стороны Дзюна.

– Хорошо, но… Она не моя, тогда я повел себя глупо, по-дурацки! Пойми, только ты мне нужна, больше никто, это правда…

Он подошёл к ней, попытался обнять, она не позволила, отступила на шаг. Раньше такого никогда не случалось. Ей нравились его прикосновения. Эта странность заставила Дзюна на секунду задуматься. Она стала другая.

– Осторожней, – сказала Мидори тихо, – много зелёного ведь надоедает, забыл?