Струны: Собрание сочинений

Так ты, поэт, с дорожною сумой
Из дыма и огня придешь домой –
Из страшного и сказочного края;
И станет словом бывшее огнем…

Тонко и сильно выражает это понимание поэзии стихотворение об оборонном металле. Оно называется «Мастер-художник».

Что делали из алюминия,
То он отлил из чугуна.
Порой единственная линия
Руке художника дана –
Такая, что по ней единственной
Мгновенно узнают его;
А в наше время клич воинственный
Венчает это торжество…

<…>

Поэт стихи из алюминия
Гранил в былые времена;
Сейчас прославленная линия
Сквозь полог северного инея
Блеснет на слитке чугуна.

Это особенно относится к искусству музыки. Мы находим о ней прекрасные строки у раннего Верховского:

Мощного Шумана слушал, за ним чарователя Грига.
Регер потом прозвенел, «прокарильонил» Равель.
Что же мудреного в том, что слабый мой голос срывался,
Шубертом песней роднясь и с Даргомыжским томясь?

Но в эпоху войны и это искусство перерождается:

Пока мы живы, песни мы поем
И живы мы, пока поются песни.
У врат Невы, как и у Красной Пресни,
Поит народы светлый водоем…

<…>

И с этой песней мир преобразится!

Прекрасны стихи о народной песне:

Там жизнь душевная становится стройна,
Где музыка звучит в неуследимом строе,
И блещет в мировом величии война,
Когда симфония вещает о герое…

Таковы мотивы Верховского в годы великого испытания его родины. Как они восполняют его облик и какую неожиданную силу раскрывают в нем! Различны его напевы, но едина и целостна его поэзия. Она многообразна – и полнозвучна. Это Россия в звоне ее листвы и в меди пушкинского стиха, в ее природе и в ее искусстве, в ее раздумьях и в ее подвиге. Она получила свое отражение, – великая страна с ее бескрайними просторами и героической историей – и в тонких акварелях этого тихого и задумчивого певца, который никогда не изменял ни своему призванию поэта, ни этой горячей любви к родной земле. Вот почему он неотъемлемо принадлежит к славной семье ее поэтов, к этому великому оркестру мировых симфоний, где звучит его завороженная свирель, неясная, негромкая и застенчивая, но немолчно поющая свою песню о любви к родине и ответно внушающая нам искреннюю любовь к этому сдержанному лирику, в котором мы чувствуем высшее и счастливейшее из званий – подлинного поэта. Именно таким все мы знаем и любим нашего дорогого Юрия Никандровича.

10.06.1953

ВЕРА КАЛМЫКОВА. «ТИХАЯ СУДЬБА» ЮРИЯ ВЕРХОВСКОГО

Так тихая судьба в путях кремнистых нам

Таинственней и откровенней

Возносит на горе единый светлый храм

Сочувствий и благословений

Юрий Верховский – Георгию Чулкову

О Юрии Никандровиче Верховском (22. VI (4. VII) 1878 – 23. IX. 1956) нельзя сказать, будто его «забыли». Поэт-филолог, филолог-поэт – он хорошо знаком ученым, его творчество порой является предметом диссертационных исследований [8]и статей, в указателях к изданиям Блока, Брюсова, Кузмина и других современников обязательно встречается его фамилия, он непременно упоминается в солидных исследованиях по литературе рубежа XIX-XX вв. Неизменно внимание к нему как к корреспонденту, другу, приятелю тех же Блока, Кузмина, Вяч. Иванова, Ремизова…

М. Л. Гаспаров, чья роль в появлении этой книги будет в свой черед прояснена для читателя, заострял внимание на такой особенности поэтики Верховского, как сочетание символизма и классической традиции [9].

Н. А. Богомолов назвал его «одним из самых “классичных”» поэтов серебряного века [10].

Ю.М. Гельперин упомянул Верховского в числе ведущих «неоклассиков», пытавшихся примирить поэтические системы пушкинской поры и эпохи символизма [11].

Среди сравнительно недавних работ – доклад А. В. Лаврова «Дружеские послания Вячеслава Иванова и Юрия Верховского» на конференции «Вячеслав Иванов – Петербург – мировая культура» (Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом), СПб., 2002).

Однако и известным Верховского тоже не назовешь, главным образом потому, что у него никогда не было – и до сих пор нет – книги, необходимой любому поэту.