Струны: Собрание сочинений

Соединение «стиховеда и стихотворца» в одном лице для рубежа XIX-XX вв. типично; собственно, в то время формировались условия для позднейшей профессионализацииписательского труда, чуть позже, в 1920-е гг., закономерно вылившейся в создание учебного заведения, где желавших учили «на поэтов и прозаиков». В символистской среде никому в голову не приходило упрекать собрата в стремлении «поверить алгеброй гармонию»; «филологическая поэзия» (словосочетание, ставшее во второй половине XX столетия чуть ли не оскорбительным) была в кругу Иванова, Блока. Брюсова естественным, органичным явлением. Об этом, собственно, много позже и написал Верховский в шутливом шестистишии, отмечая изменение культурной ситуации:

Ныне норою поэты меня называют – профессор.
Кличут с улыбкой меня мужи науки – поэт.
Иди успел я нежданно настолько состариться, чтобы
Время свое золотым рядом с теперешним чтить?
Или и вправду ученей поэты бывали недавно,
Как и ученый не в стыд часто поэтом бывал?

По поводу этого стихотворения Владимир Борисович Муравьев писал: «Законы психологии творчества одни и те же дня поэтов всех времен. Поэтому Верховский-поэт имел счастливую возможность использовать наблюдения над собой, над своим поэтическим опытом при изучении творчества писателей прошлого и проникнуть в их творческую лабораторию глубже, чем исследователь, не имеющий творческого поэтического опыта. А научное знание истории литературы открывало ему общие закономерности ее развития, широкую панораму, в которой предшественники и современники видны в их истинном облике, в истинных размерах и истинных связях с прошлым и будущим. Потому-то так проницательны, оригинальны и верны его характеристики, например, поэтов пушкинской поры. Историко-литературные работы Верховского примыкают к подобным работам Брюсова и Блока, и, если обратиться к их истокам в русской традиции, Пушкина» [32].

Собственно, гармоническое соединение творческогои научногоначал в пределах одной личности было для поэта – вполне, думается, осознанно – стремлением примирить два способа мышления, в течение XX в. постепенно осознававшиеся как противоположные: «…Ключевский сказал, что мы теперь мыслим отвлеченными понятиями, а предки наши мыслили группами ассоциированных представлений; это — чисто художественное мышление, и оно обновляется в том устремлении беллетристики…» [33].

Занимаясь художественным переводом, Верховский осмысливает культурный контекст произведения, каждый раз реконструирует историко-литературные обстоятельства, в которых оно органично бытовало в момент создания, и выстраивает ситуацию, при которой возможно его печатание в XX в.: «<…> Относительно поэм Бокаччо дело мне представляется в таком виде, пишет он М. В. Сабаш­никову) – Первый период его деятельности представлен несамостоятельной поэмой Филострато. Второй – “иносказанием в форме пасторали” (по Веселовскому) – Амето– и Любовным Видением, своего рода “божественной комедией” – то и другое в строфах дантовской терцины. Третий период – “выход к свободному творчеству” – попытка классического эпоса Тезеидаи идиллия Нимфы Фьезоле– “поэтическое сплочение античного и средневекового” – то и другое а форме октавы. <…> Из третьего периода Тезеидаважна исторически, но художественно несколько растянута и тяжела – загромождена воспоминаниями античности, мифологией, перечнями имен и т. п. Не знаю, можно ли было бы решиться на сокращения и – с другой стороны – не был ли бы тяжел перевод без сокращений, тем более, что поэма обнимает более трех тысяч октав. – Я остановился бы на прекрасной идиллии Нимфы Фьезоле.

<…> Что касается антологии французских лириков, то общий мой план такой, чтобы представить в лирике путь французской поэзии от Возрождения к Классицизму. Вехи – Маро, Роне ар. Малерб. В этой связи XVII век органически соединен с XVI. Однако по специфическому характеру поэзии того и другого они сильно разнятся друг от друга. Подумав, я полагаю, что было бы лучше не соединять их в одной книге, тем более, что материала должно с избытком хватить и на два выпуска. Во главе второго мог бы стоять Малерб, как прямой родоначальник французского классицизма» [34].