Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Что именно побудило Струве уехать за границу и принять на себя пост редактора Освобождения, до конца не выяснено. Милюков утверждал, что это он, отвергнув сделанное ему предложение, предложил вместо себя кандидатуру Струве[658]. Сам Струве не оставил детального описания этого эпизода своей жизни, но утверждал, что где-то в 1901 году в Тверь внезапно приехал Д. Е. Жуковский и, положив перед ним 30000 рублей золотом, сказал, что эти деньги должны быть использованы на создание эмигрантской газеты, «которая предназначена исключительно для пропаганды идеи создания конституционного правительства в России»[659]. Жуковский, который до этого был одним из спонсоров Искры и так и не ставшего реальностью Современного обозрения, был другом и последователем Струве. Именно соблазнительный блеск его денег стал главной побудительной причиной того усердия, с которым Ленин и Потресов стремились вовлечь Струве в их издательское предприятие. Жуковский был достаточно богат для того, чтобы позволить себе выложить из своего кармана эти 30000. Возможно, так оно и было, а может быть, эта сумма была собрана им совместно с другими почитателями Струве. Как бы то ни было вряд ли эта сумма была взята из средств земских конституционалистов, собравших на издание своего органа 100000 рублей, поскольку они были выданы Струве только в следующем году. Однако Струве не слишком волновало, откуда взялись предложенные Жуковским деньги — единственное, что его интересовало, будет ли ему как редактору предоставлена полная самостоятельность. На этот вопрос Жуковский ответил утвердительно, поставив, правда, при этом единственное условие: предполагаемое издание никоим образом не будет зависеть от социалистов[660].

Получив от Жуковского деньги, Струве решил больше не тянуть с отъездом и подал прошение о выдаче паспорта ему и его семье. Теперь все зависило от бюрократической машины. Наконец, в конце года власти выдали паспорт Нине, которая была уже на седьмом месяце беременности. В середине ноября (нов. ст.) она вместе с детьми уехала в Монтрё, еще не зная, когда к ней сможет присоединиться ее муж[661]. Он приехал в конце декабря[662]. Вполне осознавая всю серьезность этого шага, Струве полагал, что приговорил себя по крайней мере к двадцати годам эмиграции и что ему, вполне возможно, как и Герцену, никогда больше не придется увидеть Россию[663] — настолько он был уверен, как, впрочем, и все его поколение, в незыблемости царского режима.

Оказавшись в Швейцарии, Струве начал рассылать повсюду письма с призывами поддержать его планы. Он рассчитывал, что все эмигрантские группы — социалисты, либералы, беспартийные, этнические меньшинства — так или иначе помогут литературному предприятию, единственной целью которого является свержение самодержавия.

Среди тех, с кем он попытался связаться в первую очередь, были его прежние друзья — социал-демократы. 30 декабря 1901 года Струве писал Аксельроду: «Хотя я и разошелся во взглядах с Вами и Вашими ближайшими сотоварищами по делу, тем не менее у меня по отношению к Вам сохранились самые лучшие чувства».

Неизвестно, последовал ли на это письмо какой-либо ответ. В начале нового, 1902 года Струве приехал в Мюнхен, чтобы встретиться с редакторами Искры. Ленин наотрез отказался от этой встречи. Крупская, присутствовавшая при встрече Веры Засулич и Нины Струве, друживших еще в школьные годы, утверждала, что от этой встречи «пахнуло какой-то тяжелой достоевщиной», поскольку Струве жаловался на то, что оскорблен поведением редакции Искры, и всячески старался привлечь внимание к своей особе. Сама Крупская пришла к выводу, что Ленин повел себя правильно: по отношению к «партии» Струве стал абсолютным чужаком. На следующий день Нина послала Крупской коробку с мармеладом, и на этом попытки завязать с Искрой какие-либо отношения с целью дальнейшей кооперации закончились[664]. Стало очевидно, что с этой стороны помощи ожидать не приходится. Став неоспоримыми лидерами движения, Плеханов и Ленин больше не хотели иметь дела с «либеральной буржуазией». Это сильно пошатнуло надежду Струве организовать общенародную антимонархическую коалицию, в которой социал-демократы, заявлявшие о своей приверженности политической свободе, могли бы стать мощными союзниками либералов. Однако Струве решил подождать более подходящего момента. Он был абсолютно убежден, что для российской социал-демократии нет другого пути, кроме того, по которому пошли немецкие социал-демократы, то есть постепенного движения вправо, в сторону либерального реформизма, и продолжал надеяться на восстановление столь презрительно отвергнутой дружбы; при этом одним из принципов его редакторской политики стало игнорирование язвительных наскоков Искры[665].