Читаем Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1 полностью

Группа, лидером которой он являлся, состояла из двенадцати или около того человек, и все они были старше Струве — его невероятно раннее интеллектуальное развитие было исключительным даже для России того времени. Все члены этой группы были заносчивыми, убежденными в своей правоте особами, какими обычно и бывают новообращенные юноши, но они отнюдь не были доктринерами. Они верили, что обнаружили «правду» марксизма, и это наделило их ключом к пониманию анатомии и физиологии общества. Но при этом они не относились ко всему сказанному или написанному Марксом как к утвержденному в вечности и потому находящемуся вне дискуссий, как это не раз происходило в среде провинциальной интеллигенции, обратившейся к социал-демократии несколько позднее. Они были последовательными западниками, раздраженными пассивностью российских либералов и радикалов и скептически относящимися к тем философским и экономическим постулатам, на которые с 1870-х годов опиралось оппозиционное движение России. Как и Струве, все они принадлежали к семьям, входившим в общественную и профессиональную элиту империи, в силу чего были превосходно образованны, а в Западной Европе чувствовали себя как дома.

Эти юноши были первыми представителями нового поколения студентов, чье влияние ощутимо возрастало по мере того, как XIX век приближался к своему концу. От непосредственных предшественников их отличало прежде всего отношение к учебе. Российские радикалы 1870-х и 1880-х годов относились к учебе пренебрежительно, считая ее несовместимой с подлинной преданностью революционному делу. Наиболее пылкие из них совсем бросали учебу и уходили из университета в «реальный» мир, который зачастую оборачивался для них миром фракционных споров и интриг. Но и те, которые оставались в учебных заведениях, аплодируя своим более пылким коллегам с трибун, особого интереса к учебе не проявляли. Короче, интеллигенты тех лет представляли из себя поколение дилетантов. Их суждения по экономическим, социологическим, историческим и прочим вопросам базировались не на прочных знаниях, а на сведениях, почерпнутых в основном из периодики и брошюр.

Новое же поколение радикалов 1890-х отвергло предубеждение о несовместимости учебы и революционного дела или гражданской ответственности. Изучение трудов Маркса и Энгельса и их немецких последователей убедило этих молодых людей в том, что исторический процесс рационален и в силу этого предсказуем. Поэтому, по их мнению, чтобы понять, что ждет страну впереди, и стать по-настоящему «научными» революционерами, необходимо иметь четкое и объективное представление о характерных особенностях существующей ситуации, особенно экономических. Иными словами, в глазах социал-демократов знание обрело статус инструмента, необходимого для осуществления революционного действия. Их девиз гласил: tantum possumus, quantum scimus (знание — сила).

Н. В. Шелгунов, один из лидеров старшей ветви радикализма, в 1890 году, незадолго до своей смерти, такими словами отметил факт появления нового поколения: «Среди этой молодежи будущего замечается одна умственная особенность, которой нет совсем у восьмидесятников. Восьмидесятники думали из себя, думали практически, соображая лишь опасности и трудности, которые их окружали. Они мало учились, мало читали и, растерявшись в заключениях и выводах, остановились на идее общественного индифферентизма.

Урок этот, вероятно, не пропал даром. По крайней мере теперешняя молодежь начинает не с этого, не с общего и последнего, представляющего уже вывод и практическую программу общественного поведения, а с частного — с изучения тех общественных фактов, из которых, как логический вывод, должно последовать уже и само собою — что делать?

Теперь в Петербурге очень распространяется самообразование и спокойное, серьезное научное изучение общественных вопросов…

…Движение это пока возникающее, и вполне оно еще не организовалось. Но если все пойдет так и дальше, то нужно думать, что для тысячи девятисотых годов оно создаст поколение деятелей просвещенных и образованных, какого до сих пор Россия еще не выставляла»[114].

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура. Политика. Философия

Серое Преосвященство
Серое Преосвященство

Впервые переведенная на русский язык книга замечательного английского писателя Олдоса Хаксли (1894–1963), широко известного у нас в стране своими романами («Желтый Кром», «Контрапункт», «Шутовской хоровод», «О дивный новый мир») и книгами о мистике («Вечная философия», «Врата восприятия»), соединила в себе достоинства и Хаксли-романиста и Хаксли-мыслителя.Это размышления о судьбе помощника кардинала Ришелье монаха Жозефа, который играл ключевую роль в европейской политике периода Тридцатилетней войны, Политика и мистика; личное благочестие и политическая беспощадность; возвышенные цели и жестокие средства — вот центральные темы этой книги, обращенной ко всем, кто размышляет о европейской истории, о соотношении морали и политики, о совместимости личной нравственности и государственных интересов.

Олдос Леонард Хаксли , Олдос Хаксли

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
За Москвой рекой. Перевернувшийся мир
За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Сэр Родрик Брейтвейт (1932) возглавлял британскую дипмиссию в Москве в 1988–1992 годах, был свидетелем, а порой и участником ключевых событий в стране накануне, во время и после второй, по его выражению, революции в ее истории.Каковы причины распада «советской империи» и краха коммунистических иллюзий? Кто они, главные действующие лица исторической драмы, каковы мотивы их действий или бездействия, личные свойства, амбиции и интересы? В чем, собственно, «загадка русской души», и есть ли у России особая миссия в истории или она обречена подчиниться императивам глобализации? Способны ли русские построить гражданское общество и нужно ли оно им?Отвечая в своей книге на эти и другие вопросы, автор приходит к принципиально важному заключению: «Россия может надеяться создать жизнеспособную политическую и экономическую систему Это будет русская модель демократии, существенно отличающаяся от американской или даже от европейской модели».

Родрик Брейтвейт

Биографии и Мемуары
Я жил. Мемуары непримкнувшего
Я жил. Мемуары непримкнувшего

Личная свобода, независимость взглядов, систематический труд, ответственность отражают суть жизненной философии известного американского историка, автора нескольких фундаментальных исследований по истории России и СССР Ричарда Пайпса.Эти жизненные ценности стали для него главными с той поры, когда в 1939 году он, шестнадцатилетний еврейский юноша, чудом выбрался с родителями из оккупированной фашистами Польши, избежав участи многих своих родных и близких, сгоревших в пламени холокоста.Научная карьера в Гарвардском университете, которому автор мемуаров отдал полвека, служба в Совете по национальной безопасности США, нравы, порядки и коллизии в высшей чиновной среде и в научном сообществе США, личные впечатления от общения со знаковыми фигурами американского и советского общественно — политического пейзажа, взгляды на многие ключевые события истории России, СССР, американо — советских отношений легли в основу этого исполненного достоинства и спокойной мудрости жизнеописания Ричарда Пайпса.

Ричард Эдгар Пайпс

Биографии и Мемуары
Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1
Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Написанная известным американским историком 2-х томная биография П. Б. Струве издается в России впервые. По мнению специалистов — это самая интересная и важная работа Р. Пайпса по истории политической мысли России XX века. В первом томе, опираясь на архивные материалы, историческую и мемуарную литературу, автор рассказывает о жизни и деятельности Струве до октябрьских событий 1905 года, когда Николаем II был подписан известный Манифест, провозгласивший гражданские права и создание в России Государственной Думы. Второй том посвящен событиям и обстоятельствам жизни Струве на родине, а затем в эмиграции вплоть до его кончины в 1944 году. Согласно Пайпсу, разделяя идеи свободы и демократии, как политик Струве всегда оставался национальным мыслителем и патриотом.

Ричард Эдгар Пайпс

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии