Сценарий для Незалежной

Впрочем, на одном языке Мишико мог говорить только с умалишенной администрацией американского президента Окамы. И с легкой руки двух сенаторов Джона Макбея и Хиллари Блинтон, в 2005 году чуть не стал лауреатом Нобелевской премии! Этот смешной, но больной чувак мог сделать головокружительную карьеру в кино. Ему бы прописаться в Голливуде, а не штурмовать мировой политический Олимп! За время бурной деятельности, он только потешал мир своим нелепым поведением: носил штаны задом наперед, заправляя брючины в носки; жрал галстук в прямом эфире; катался на учениях в багажнике полицейской машины и, в апофеозе своей неадекватности, снял позиции украинских силовиков и выложил секретные материалы в открытый доступ в интернет, чуть не заработав срок за госизмену! Но если говорить серьезно, этот кретин со съехавшей крышей наворотил столько страшных дел, включая и нападение на Осетию, когда погибло более 1000 человек, что по нему плачет отнюдь не сумасшедший дом, а тюрьма и, надеюсь, именная камера для него уже готова!

Дневник: «Апрель 2014 года. Едем в Докучаевск. Марьяна Петровна не может дождаться встречи со своими. Какое счастье, что они остались в живых! Я даже не представляю, насколько это страшно — потерять семью! Ведь это самое дорогое что у нас есть!».

«Фольксваген» с визгом остановился у здания больницы в Докучаевске. Назар вытащил баул попутчицы, ставшей за время пути родным человеком. Все вместе они поднялись по ступенькам и вошли в помещение городской лечебницы.

— Мама!

Марьяна Петровна бросилась к перевязанной девушке, лежащей на кровати. Они в слезах обнялись…

— Бабуля… — прошелестел маленький мальчик с забинтованной рукой, сидящий на соседней койке.

Марьяна Петровна, оторвавшись от девушки, подбежала к внуку и крепко прижала его к себе…

Журналисты тихо выскользнули из палаты, чтобы не мешать долгожданной встрече. Они хотели поговорить с ранеными жителями, пострадавшими во время обстрелов украинской армии. После полученного разрешения, прошлись по палатам. На кровати спал мальчик лет 10-ти, которого из-за бинтов буквально не было видно. Рядом сидела молодая женщина, вероятно, мать. Увидев людей, она встала и вышла вместе с репортерами из палаты.

— Здравствуйте! Мы журналисты, хотели бы узнать, как вы здесь оказались? Что произошло?

— Ой, да как оказались… как все. Сыночка моего тяжело ранили, сестренку он свою от обстрела спасал. Наташеньке 3 года, Валерику 9 лет.

— Тяжелое ранение?

— Тяжелое… ампутировал и руку и обе ноги, ослеп… но слава богу жив! — и женщина заплакала.

Журналисты молчали, не зная, как утешить мать. Какие слова можно было сказать этой несчастной женщине, которая носила под сердцем своего ребенка, в муках рожала его, с любовью растила, чуть не потеряла и теперь обречена всю жизнь видеть его страдания? Слов утешения не нашлось, потому что горе никакими словами облегчить нельзя. И так в каждой палате: оторванные руки, ноги, искалеченные тела и души и невыносимая человеческая боль и трагедия!

В подавленном настроении группа покинула больницу. Едва открыли дверцы микроавтобуса, чтобы нырнуть внутрь, услышали окрик:

— Ребята!

Со ступенек больницы, со всех ног, к ним бежала Марьяна. Заплаканные глаза, седые волосы и скомканный клочок бумажки, который она сунула в Лизину ладонь со словами: «Это адрес… мой адрес…». Объятия, слова благодарности и последние пожелания: «Дай бог вам здоровья! Чтобы легкой была дорога! Буду молиться за вас и день, и ночь!». Осененные крестом Марьяны Петровны, репортеры сели в машину и, еще долго глядели на удаляющуюся фигурку пожилой женщины… Вот оно какое… фронтовое братство!

— Иза, ты звонила в Мариуполь? — спросил Назар.

— Звонила, никто трубку не берет. Может что-то случилось? — озадаченно ответила Изольда.

— Ну так как, — обратился Осадчий к Лизе, — отвезем девушку в Мариуполь? А если там что-нибудь не так, прокатимся впустую.

— Почему впустую? — влез в дискуссию Антон. — Мы же все равно путешествуем по Донбассу. Почему бы нам не заглянуть в Мариуполь?! Там, кстати, украинские военные стоят и разная другая шваль.

Назар задумался и вновь спросил Лизу:

— А ты как думаешь? За тобой последнее слово…

— Едем! — решительно ответила Элизабет. — Антошка прав, мы должны побывать везде. Тогда получится настоящая документальная хроника. Так что, вперед и с песней!

— Еще есть возражения? — Наз обернулся к оператору.

— Ich bin wie alle! — Густав был невозмутим.

— А по-русски можно? — нахмурился Назар.

— Naturlich! Я как все!

— Ох уж эти немцы! — улыбнулся Осадчий.

До Мариуполя добрались поздно вечером. Проезжая мимо площади, увидели огромный монумент Ленина, вокруг, беснующуюся толпу молодчиков, и не только. В противовес приверженцам Бандеры, стояла небольшая группа людей, в основном среднего и пожилого возраста, которая из последних сил пыталась отстоять Ильича, но силы были неравны.

— Останови машину, — приказала Лиз, — это надо обязательно снять!

Но Назар был настроен решительно.

— Еще чего! Лес рубят, щепки летят! Не хватало нам здесь попасть в историю! Нет и всё!