Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

– Не могло быть, – отрезал Герман. – Тоня, правда. Я знаю, что говорю.

Официант принес поднос и начал ловко расставлять на круглом столе бокалы и чашки. Тонечка сосредоточенно думала.

– А про нее ты что-нибудь знаешь? – спросила она, как только официант отошел, улыбнувшись ей напоследок. – Про жену?

– Ни-че-го, – по слогам ответил Герман. – Я понятия не имел, что Кондрат женился.

– Плохо, – сказала Тонечка. – Самое скверное, что мы даже не знаем, где и как ее искать.

Герман обжегся мятным чаем и уставился на жену.

– Как… искать? – переспросил он. – Зачем нам ее искать? Если Кондрат ее…

– Тьфу на тебя, Саша, – рассердилась она. – Ты сам себе противоречишь! Ты же клянешься, что твой друг-повар жену не убивал! Значит, она жива и где-то должна быть! А где?..

– Да в этом все дело! – вдруг вспылил Герман. – Ее нигде нет, ни на работе, ни дома! В отделении так сказали!

– Саша, что выходит? Выходит, что Кондрат Ермолаев ночью в беспамятстве ее убил, а тело где-то спрятал. Не приходя в сознание.

– Во дворе машина стояла, вся нараспашку, – напомнил Герман. – Мотор работал.

– Вот именно. Когда она на ней приехала? Выходит, после того, как ты ушел, то есть где-то ближе к двум. Потом они поссорились – с дракой и битьем стекол. Потом, получается, он ее выволок, затолкал в машину, куда-то вывез, вернулся обратно, оставил машину посреди двора с работающим двигателем и завалился спать. Логично?

– Нет, – отрезал Герман.

– Вот именно, – согласилась его очень умная жена. – Так не бывает. Хотя, по большому счету, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам. Можно мне еще шабли?

Герман помахал официанту, спросил вина и вдруг несказанно удивился:

– Постой, постой, так ты… тоже не веришь, что Кондрат зарезал жену?

– Молодец, – похвалила Тонечка. – Я еще пока ничего не понимаю, но кое-что странно, правда.

– Что?

– Порядок на кухне, это раз, – задумчиво начала перечислять Тонечка. – Два: ночью был шум, и никто из соседей не прибежал и не спросил, в чем дело.

– Фью-ю! – присвистнул Герман. – Нынче на шум никто не выходит, никому дела ни до чего нет.

– Саш, это в Москве никто не выходит на шум! А здесь все выходят! Когда тетя сегодня на крыльце заголосила про убийство, моментально под забором народ собрался, ты не обратил внимания? И наряд сразу вызвали! Мы же не вызывали никого, а патруль приехал через семь минут после того, как она заорала, я засекла.

– Ну ты даешь, – Герман покачал головой отчасти даже с недоверием. – А кухня при чем?

– При том, что расстались они, по всей видимости, абсолютно мирно. Твой повар и его телеведущая!.. Он ждал тебя в гости и готовил. Устроил на кухне бардак. Она этот бардак убирает, она всегда так делает, это Кондрат рассказал. Он готовит, а она за ним все чистит и моет. После этого она уезжает – кстати, куда? – среди ночи возвращается и закатывает скандал. В чем смысл, если подумать?

Герман пожал плечами.

– Вот именно, – подхватила Тонечка. – Получается, что смысла нет. Если они мирно расстались вечером, почему ночью случился скандал?

– Потому что мы пьяные были.

Тонечка рассердилась:

– Саша! Ты же режиссер! Включи режиссерское воображение! – Она потянула его за ухо. – Чик-трак! Включилось?

– Чего ты от меня хочешь?

– Чтоб ты фильм представил. Муж и жена на кухне. К мужу вечером приезжает старый друг, – тут она подумала и зачем-то добавила: – Лучше новых двух. Муж – повар, и он готовит пир. – И она опять добавила: – На весь мир. Жена видит, чего и сколько он готовит, знает, сколько закуплено выпивки. Потом она ликвидирует бардак, вылизывает кухню и деликатно отбывает в неизвестном направлении. Возвращается ночью. Бог мой, каков пассаж, что за ужасная картина – муж и старый друг уже изрядно набрались!

Герман засмеялся.

– И она давай скандалить и на него кидаться!

– Да, – согласился Герман. – Фильм не складывается что-то.

– Вот именно, – кивнула Тонечка. – Шума соседи не слыхали, на Кондрате твоем ни царапины. Или они очень аккуратно и тихо дрались, или…

– Не дрались, – подсказал Герман.

– Или она так же деликатно и тихо дала себя зарезать, – продолжала его жена, – или…

– Никто никого не резал, и вообще непонятно, что там произошло, – закончил он.

– Смотри, какая собака! – вдруг с восторгом выпалила Тонечка. – Ну вон, вон! Оглянись!

К ее внезапным перепрыгиваниям с мысли на мысль, с эмоции на эмоцию он никак не мог привыкнуть.

…Что за собака?! При чем тут собака?!

За соседний столик усаживалась женщина. Лицо у нее было озабоченное и словно встревоженное. На руках она держала…

– Какая же это собака, – сказал Герман несколько даже обиженно. – Это какой-то… организм!

– Сам ты организм! – прошипела Тонечка. – Это совершенно прекрасная маленькая собака! Нет, Саша, ты посмотри, какая прелестная!

У «прекрасной собаки» тоже был довольно встревоженный вид. Она столбиком сидела на коленях у женщины, перебирала тоненькими, как спички, лапами, раскидистые уши время от времени начинали дрожать.