Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

– Я не хочу, – забубнил парень, когда они поднимались по ступенькам, – я не хочу, не могу, мне нельзя туда!..

Герман затолкал его в лифт и сказал с неожиданной злостью:

– Ты мне надоел!.. Или ты делаешь то, что я говорю, или я перестану с тобой возиться и правда сдам Сереге, подполковнику Мишакову. Куда ты мою карточку дел?..

– Я не брал!

Они зашли в номер. Парень смотрел в пол, только один раз стрельнул по сторонам глазами. Тонечка незаметно улыбнулась. Стянула куртку, зашла в ванную и открыла воду.

– Иди, – велела она парню. – И мойся как следует, от тебя воняет. Одежду оставишь на полу. Шампунь и мыло с правой стороны.

Парень заглянул в ванную, а потом посмотрел на Тонечку.

– Я не хочу мыться, – осторожно начал он, словно пробуя почву.

– Без разговоров! – отрезала Тонечка. Она умела обращаться со строптивыми подростками.

Она захлопнула дверь в ванную и сказала мужу:

– Саш, нужно сходить и купить ему амуницию.

– В смысле?!

– Одежду, в смысле!.. Напротив театра какие-то магазины. И купи сразу все – штаны, труселя, футболку, толстовку. Куртку тоже! Зайди в аптеку, возьми мирамистин, пластырь, можно бинт. Йод тоже можно. И обезболивающее самое сильное, что у них есть. Скажи – от травм и ушибов.

Герман помолчал, разглядывая жену, а потом неожиданно сказал:

– Ты хороший человек, Тоня.

Поцеловал ее в губы и вышел.

Тонечка походила по номеру, прислушиваясь к шуму воды, позвонила на ресепшен и попросила, чтоб открыли смежную комнату – Германы занимали часть огромного номера.

– К Александру Наумовичу неожиданно приехал племянник, он поживет с нами какое-то время, – объяснила она. – Разумеется, мы доплатим.

Вода все лилась.

Откинув занавеску, Тонечка немного полюбовалась на театр – так красиво!

…Куда они денут мальчишку вот хотя бы на остаток дня?.. Она собиралась на телевидение, и надо бы сходить, разузнать про Геллу Понтийскую, в миру Лену Пантелееву! У мужа тоже наверняка какие-то свои загадочные дела – повесть «Военная тайна»! Оставить в номере невозможно, он еще что-нибудь утащит и смоется, взять с собой – тоже вряд ли, он едва на ногах стоит!..

…И вообще – как они во все это ввязались?!

Тонечка посмотрела на свой закрытый ноутбук. Там внутри, в тексте брошена героиня в самый опасный и критический момент! Тонечка была уверена, что вскоре вернется и сможет ей помочь, а вот уже сколько времени прошло, а она все не возвращается и не помогает. И даже не знает, что там происходит, в ее истории! Она точно знала – что-то происходит, так не бывает, чтоб брошенные на полуслове герои замирали, как в игре «Море волнуется», и ничего не делали. Чем-то они заняты, о чем-то думают, чего-то боятся или ждут, а она все никак не придет к ним на помощь!..

…Прав Саша, нужно сидеть и писать, а не болтаться по Нижнему Новгороду в поисках приключений!

Но как же не болтаться, если все так запуталось? Просто насмерть!

Однажды собака Клякса утащила из бабушкиного вязания клубок какого-то редкого и дорогого красного мохера. Должно быть, Кляксе понравилось, что он мохнатенький, как и она сама! Клякса долго и вдумчиво его слюнявила и запутывала, катала по полу, а потом забыла возле дивана. А бабушка почему-то решила, что клубок взяла маленькая Тонечка, и заставила внучку распутывать. Маленькая Тонечка обливалась слезами, уверяла, что ни при чем, но бабушка была неумолима: провинилась – исправляй! Тонечка мучилась с клубком дня два. Ее не выпускали на улицу, после завтрака она садилась и принималась за клубок, который от ее усилий стал уж вовсе ни на что не похож! Бабушка сидела рядом, посматривала поверх очков и ничем ей не помогала.

Потом из города приехала мама, выбросила ненавистный клубок и купила бабушке новый мохер!

Вот и сейчас все запуталось примерно как тогда – что произошло в доме Кондрата Ермолаева, куда подевалась его жена, откуда взялся племянник Родион, и самое главное, при чем тут ее собственный муж, столичный продюсер и режиссер?!

Стукнула дверь, явился продюсер и режиссер.

Он сразу постучался в ванную, велел парню заканчивать водные процедуры, повытащил из пакетов барахлишко, поотрывал ценники и сунул ком вещей в приоткрывшуюся щель, из которой сразу повалил пар.

– Я сказала, чтоб ту комнату открыли, – проинформировала Тонечка.

– Зачем?

– А где он будет жить?

– А что, он с нами будет жить?!

Она пожала плечами.

– Саш, пока твой друг Кондрат в отделении, видимо, будет.

Герман подумал немного.

– Я не хочу.

– Можно подумать, что я хочу!.. Это ведь ты меня втравил в… поездочку! Лучше бы в Италию полетели.

Парень выбрался из ванной, зашел в комнату и остановился посередине, свесив длинные, худые, как у недокормленной обезьяны, руки.

Германы на него оглянулись.

Он был чистенький, отмытый – и совсем другой. У него оказалась славная, совсем детская мордаха, острые скулы – на левой растекался фиолетовый синяк, – пухлые купидонские губы, зачесанные назад волосы начали уже подсыхать, кончики завивались. В серой футболке и широченных камуфляжных штанах, страшно модных.