Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Еще радовался, что рассказал Тоне и Саше, за что его били – стало легче и совсем не страшно, словно они теперь отвечали за все. Он дышал свободно, с удовольствием ел, даже мысль о том, что дядька может не взять его себе, как-то скукожилась и перестала тревожить, хотя бы на сегодня.

…Ничего, как-нибудь!..

Когда прибежали Настя и Даня, Родион пил третий чайник чаю и доедал второй кусок яблочного пирога.

Настя сразу же принялась рассказывать про спектакль, а Даня смешно комментировать ее рассказы. Они объявили, что умирают с голоду, и Настя заказала себе салат «оливье» с перепелкой и чашку бульона, а Даня протертый суп из белых грибов.

Разве это еда?.. Смех какой-то!..

Разошлись поздно, условившись, что завтра сходят в музей на набережной, в какой-то дом Рукавишникова. Оказывается, там есть зал, а в нем одна-единственная картина про Козьму Минина! Козьму проходили по истории, и тут Родион не ударил в грязь лицом.

В номере было прохладно и чисто, и Родион сразу ушел в свою комнату.

Он очень быстро привык к тому, что у него есть своя комната!..

Тонечка, позевывая, включила телевизор и прилегла на покрывало, решив, что полежит минут десять. Сил раздеваться, умываться и укладываться как следует не было никаких.

Она прилегла и вдруг насторожилась.

Что-то не так. В номере что-то изменилось.

Она села и стала оглядываться по сторонам.

Да нет, вроде бы все в порядке.

Тонечка пристроила голову на подушку, подложила локоть и как следует осмотрелась.

Чемодан, куртки, все на месте.

– Саша! – позвала она и опять села.

Он выглянул из коридора.

– Саш, открой чемодан!

– Что достать?

Он распахнул крышку, и они оба уставились в чемоданное нутро с изумлением.

Все вещи были перевернуты, скомканы и засунуты кое-как.

Тонечка вскочила и подбежала.

– А я думаю, что не так! Все вещи висят не так! Вот эти висели на одной вешалке, а твои с той стороны! А сейчас… видишь?

– Вижу, – согласился Герман.

Он знал привычку жены раскладывать вещи трепетными кучками – сам он всегда швырял как попало, а она вечно сворачивала, развешивала, разглаживала!

«Саша, – объясняла она, – у меня никогда не было такой одежды! Я ее люблю, что здесь смешного?»

С его точки зрения смешно было все, он не представлял, как можно… любить собственную одежду!

Тонечка вынула из чемодана джинсы и свитера и свалила на кровать.

– Так, на первый взгляд ничего не пропало, – растерянно рассуждала она. – Саш, кому понадобилось рыться в наших вещах?

Герман открыл и закрыл пустой сейф – они им так и не воспользовались. Полазал по карманам – перчатки на месте, а больше ничего там и не было.

– Странно.

Зачем-то Тонечка заглянула под все подушки, а потом полезла под кровать.

– Что ты делаешь?

Она вылезла из-под кровати и села на ковре на пятки.

И призналась:

– Не знаю. Но у нас что-то искали, Саша. В чемодане открыты все молнии на карманах!.. Мы их никогда не открываем.

– Да, – согласился Герман. – Чушь какая-то.

– Мне не нравится эта чушь, Саша!

– Можно подумать, мне нравится, – вид у него был озабоченный и сердитый. – Нужно у парня посмотреть, там тоже рылись?

И, постучав, зашел к Родиону.

Тонечка принялась складывать вещи.

Муж вернулся и сказал, что у Родиона в шкафах что-то искали – вещей у него нет, но запасные подушки и одеяла все перевернуты.

– Нас не было целый день, – Тонечка запустила руку в кудри. – И здесь без нас кто-то похозяйничал! А если б я Родиона не встретила на улице, он бы пришел и застал тут кого-нибудь?!

– Посторонних в отель не пускают, – успокаивал Герман. – Камеры кругом. И на этаж без карточки не поднимешься, лифт не поедет.

– Что это значит?

– Что тут шуровал кто-то из персонала. У кого была карточка.

– Горничная?

– Кто угодно, Тоня.

Она сунула ему в руки стопку вещей:

– Помоги мне.

Они уложили вещи в чемодан и посмотрели друг на друга.

– Давай детей в Москву отправим, – предложила Тонечка. – Прямо завтра. Всех троих.

– Мы не можем, – проговорил Герман, подумав. – У Родиона нет документов, а наши не поедут никуда, ты их знаешь.

– Поедут, не поедут, какая разница! Мы заставим.

– Я завтра посмотрю запись с камер, – предложил Герман. – Кто у нас был и когда.

– Тебе не покажут.

Он отмахнулся.

– Ну, Мишакову покажут! Это все легко решается.

Тонечка уселась на кровать и огляделась по сторонам.

– Мне теперь кажется, что в любую минуту к нам могут вломиться бандиты, урки и гопники авторитета Сутулого, – призналась она.

Он сказал хмуро:

– Я выставлю их вон.

– Саша, – Тонечка потерла лицо. – Что можно искать в наших вещах? Деньги? Но это вполне респектабельное место, вряд ли тут воруют у постояльцев! В сейфе мы ничего не держим. Сережки, – она потрогала уши, – на месте. Кольца, – она посмотрела на руки, – тоже на месте.

Герман, которого обыск в номере встревожил гораздо сильнее, чем он хотел показать своей неугомонной жене, неожиданно привлек ее к себе и поцеловал в губы.

– Тоня, – прошептал он проникновенно. – Ты самая лучшая женщина на свете!..

– Почему? – тут же спросила она. Требовалось продолжение признаний.

Но ничего не вышло!..

– По всему, – ответил он. – Давай спать, а?..