Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

– Андрей, она большая девочка, сама возьмет.

– Маруся, что такое? – возмутился Липницкий. – Дай мне поухаживать!..

Почему-то жену Марину он называл Марусей.

Впрочем, Герман тоже время от времени именовал свою жену Тонечку – Ефим Давыдович!..

– Первую рюмку, – продолжал генерал, – всегда нужно закусить холодной рыбой! Вторую уже можно салом или бужениной! А уж третью под горячее.

– Мальчику очень полезно знать порядок возлияний, – заметила Марина Тимофеевна.

– У мальчика голодный вид, – заметил генерал.

– Сейчас уже все несут, Андрюш.

– Ну, наше здоровье! – Липницкий чокнулся с женой и Тонечкой и скомандовал Родиону: – И ты давай, компотом!..

Родион торопливо взял стакан c компотом.

– Ну, Тоня, – заговорил генерал, энергично прожевывая кильку на черном хлебе. – Задала ты мне задачу!

– Андрей Данилович!

– Не вскидывайся, я ничего говорить не собираюсь, мы потом все обсудим с глазу на глаз.

– Какие тайны, – пробормотала Марина Тимофеевна.

– И не говори! – согласился Липницкий. – Сам удивляюсь! Ну, разговоры пока отложим. Родион, ты чем занимаешься?

Мальчишка, которому поджарый дядька в очках казался очень важным и строгим, несмотря на балагурство, неловко пожал плечами и сказал, что учится в школе, а сейчас у него каникулы.

– Родион живет в Угличе, в детдоме, – объяснила Тонечка. – Приехал к дяде.

Мальчишка метнул в Тонечку взгляд, но «взрослые», как он сразу их для себя обозначил, не проявили никакого оскорбительного интереса. Они не стали многозначительно переглядываться, вздыхать и задавать глупые вопросы, мол, как же это так вышло и все такое. И моложавая дама, немного похожая на Тоню, и строгий дядька слегка кивнули, словно принимая положение Родиона.

В детдоме так в детдоме. Бывает и не такое.

– Я как только твое задание выполнил, – Липницкий многозначительно посмотрел на Тонечку, – сразу решил, что лучше бы нам приехать, чем по телефону беседовать. Маруся сразу согласилась, и вот мы тут.

– Еще бы я не согласилась, – Марина Тимофеевна улыбнулась. – Ты приехал и сказал: собирайся, мы отправляемся в Нижний. Очень романтическое приглашение.

– Вы на машине?

– На самолете, – сказала Марина и слегка покраснела. – На каком-то особенном.

– У вас теперь и самолет свой? – вопросила Тонечка.

Генерал возмутился:

– Никакой он не мой. Служебный он.

Родион от неожиданности и восторга выронил вилку. Она громыхнула о тарелку и свалилась под стол. Официант метнулся и поднял.

Вся компания проводила вилку глазами.

Перед Родионом возникла другая, завернутая в крахмальный лен.

– Мне нужно, чтоб вы забрали в Москву детей, – сказала Тонечка очень серьезно. – А у Родиона нет паспорта, ну, так получилось. Ваш служебный самолет может забрать человека без паспорта?

Генерал опять не дрогнул лицом и не выпучил глаз. Он нацелился на маринованный грибок, прожевал и сказал, что с паспортом вопрос решаемый.

Зато Марина Тимофеевна обеспокоилась.

– Что тут у вас происходит? – спросила она, слегка повысив голос. – Нет, я дала себе слово, что не стану лезть в вашу жизнь, раз ты не звонишь, значит, не можешь, но все же? Ты пришла вся бледная, вон под глазами зелень, чуть не плачешь, говоришь, что перепугалась, потому что вас похитили! Что за ерунда? Как это понять?

– Моего дядю, – неожиданно вмешался Родион, – Кондрата Ермолаева в тюрьму посадили за то, что он жену убил, а Тоня считает, что он никого не убивал.

– Господи, – сказала Марина Тимофеевна и обеими руками взялась за лоб. – Во что ты опять влезла?!

– Маруся, – перебил генерал, – она взрослая девочка, имеет право лезть, куда считает нужным.

– Ничего подобного, – отрезала Марина. – У нее дети! Наши. Когда появляются дети, человек перестает принадлежать себе и не может позволить делать что вздумается.

– Мама, я в курсе. У меня дети уже… довольно давно. Я как раз хочу, чтоб вы с Андреем их забрали отсюда.

– Тоня, ты должна нам все рассказать.

– Сейчас не могу, – Тонечка показала глазами на Родиона. – А потом расскажу, конечно.

…Родион ни при чем, разумеется. Рассказать она не может совсем по другим причинам.

– Как вам уха? – спросил Липницкий. – На мой взгляд – превосходная. Хотя Марусину солянку не может затмить ничто!

– Андрюш, при чем тут моя солянка?

– Марина, – сообщил Липницкий Родиону, – так готовит, что за ее обед можно жизнь отдать! Когда твоего дядьку выпустят с кичи, приглашаем на обед.

– Андрей!

– А что такое?

– Я рыбу не очень, – признался Родион. – Я больше мясо.

– Так ты ее, вкусную, небось и не пробовал!

– Я супы тоже… не очень.

– Так это не суп, а уха! Давай хоть попробуй!

Почему-то этих «взрослых» он стеснялся меньше, был уверен, что никто не станет над ним смеяться или осуждать за то, что он не любит рыбу, вот просто на дух не переносит!

Впрочем, от тарелки рыбой не воняло, а хорошо пахло – бульоном, какими-то травами или приправами, что ли.

Родион наклонился над тарелкой и осторожно зачерпнул ложку.

– Не отравишься, – уверил генерал.

Мальчишка попробовал. Вид у него был встревоженный, словно пробовал он китайского таракана или жаркое из летучих мышей.