Сцены из жизни богемы

– Ну, это уж похоже на водевиль,– возразил Родольф с какой-то снисходительной строгостью.

Марсель стал обыскивать все закоулки мастерской, и вдруг у него вырвался громкий торжествующий возглас.

– Спасены! – вскричал он.– Я так и знал – тут должны быть ценности! Смотри-ка! – И он показал Родольфу большую монету, похожую на экю, заржавленную и почерневшую.

Оказалось, что это монета эпохи Каролингов, не лишенная антикварной ценности. Сохранившаяся надпись и дата гласили, что она чеканена при Карле Beликом.

– Цена-то ей всего каких-нибудь тридцать су,– бросил Родольф, презрительно взглянув на находку приятеля.

– Если их с толком израсходовать, то и тридцать су деньги,– возразил Марсель.– У Наполеона было всего лишь тысяча двести солдат, а он разгромил десять тысяч австрийцев! Важно не количество, а сноровка. Сейчас побегу к папаше Медичи и разменяю экю Карла Великого. Не найдется ли у нас еще чего-нибудь для продажи? Стой! В самом деле, не отнести ли к нему слепок с берцовой кости русского барабанщика Яконовского,– она потянет!

– Тащи кость! Хоть и жаль – она у нас единственный предмет искусства!

Марсель убежал, а тем временем Родольф, решивший во что бы то ни стало устроить вечер, отправился к своему приятелю Коллину, философу-гиперфизику, который жил поблизости.

– У меня к тебе просьба,– сказал он.– Мне, как хозяину дома, необходим черный фрак… а у меня его нет. Сделай милость, одолжи мне свой.

– Но ведь мне, как гостю, самому нужен черный фрак.

– Я разрешаю тебе прийти в сюртуке.

– Но ведь сам знаешь, у меня отроду не было сюртука.

– Послушай, раз так – можно устроить иначе. В крайнем случае ты можешь вообще не приходить на вечер, а я надену твой черный фрак.

– Это крайне неприятно. Все уже знают, что я приглашен, и мне неудобно отсутствовать.

– Отсутствовать будет и многое другое,– заметил Родольф.– Одолжи мне черный фрак и, если хочешь, приходи в чем угодно… хоть в одной жилетке… выдадим тебя за преданного слугу.

– Ну уж нет,– возразил Коллин, краснея.– Лучше надену ореховое пальто. Однако все это крайне неприятно.

Видя, что Родольф уже ухватился за пресловутый черный фрак, философ воскликнул:

– Да подожди же… Там в карманах кое-что осталось.

Фрак Коллина заслуживает внимания. Прежде всего, он называл его черным. А так как из всей компании один лишь он обладал фраком, то друзья его тоже говорили, когда заходила речь об официальном наряде философа: черный фрак Коллина. Вдобавок, знаменитый фрак был особого, весьма причудливого покроя: короткая талия, длиннющие фалды и поистине бездонные карманы, Коллин имел обыкновение засовывать туда десятка три книг, которые вечно носил с собою, и его приятели острили, что в дни, когда библиотеки закрыты, ученые и литераторы могут отыскать нужные им справки во фраке Коллина – эта библиотека всегда открыта для всех желающих.

В тот день, вопреки обыкновению, фрак Коллина вмещал всего-навсего том сочинений Бейля in-quar-to, трактат о гиперфизических возможностях в трех томах, один том Кондильяка, два тома Сведенборга и «Опыт о человеке» Попа. Когда фрак-библиотека был опорожнен, Коллин передал его Родольфу.

– Постой, в левом кармане какая-то тяжесть,– заметил Родольф,– Там что-то осталось.

– Да, да!– Коллин.– Я забыл опростать иностранное отделение!

И он извлек из кармана две арабские грамматики, малайский словарь и свою настольную книгу, сочинение на китайском языке под названием «Премудрый волопас».

Вернувшись домой, Родольф увидел, что Марсель забавляется, подкидывая в воздух целых три пятифранковых монеты. В первый момент Родольф даже оттолкнул протянутую руку приятеля: ему померещилось преступление.

– Живей, живей! – заговорил Марсель.– Я раздобыл пятнадцать франков… Вот как это произошло. У Медичи сидел какой-то другой антиквар. Когда он увидел мою монету, то чуть не упал в обморок: одного только экю Карла Великого и не хватало в его коллекции! Он разыскивал ее по всему свету и уже совсем отчаялся. Поэтому, внимательно рассмотрев монету, он не колеблясь предложил за нее пять франков. Медичи толкнул меня в бок, остальное досказал его взгляд. Глаза его говорили: «Я буду набивать цену, а барыш пополам». Так мы дошли до тридцати франков. Пятнадцать я отдал еврею, а остальное – вот. Теперь гости могут являться, мы их ошеломим невиданной роскошью! А на тебе, я вижу, черный фрак?

– Да, фрак Коллина,– ответил Родольф. Тут он стал вынимать из кармана платок и выронил томик маньчжурского словаря, забытый философом в иностранном отделении.