Сцены из жизни дознавателя Шишкина

3. Выводы по пп.1-2 подтверждаются: записями с камер наблюдения, фактическим расходом топлива «Мобильного крематория» – 15 л (удельный – 11-13 л/кг на один объект до 80 кг) и весом зольного остатка – 4 кг (паспортный «химический» недожог – до 5%).

4. Цифрами п.3. не подтверждается уничтожение второго трупа (и Слава Богу!). Поэтому поисковые действия в отношении судмедэксперта Бекетовой на территории БСМЭ буду продолжать до определённости.

Искать!

Задумчивый капитан Шишкин снова и снова тасует в голове упорно не складывающийся пасьянс:

По всему выходит, что и Элла и остроглазый невидимка с бакенбардами находятся где-то здесь, на территории Бюро?! Они же отсюда не выходили. Тогда нужно их искать, рыть носом! Не так уж в Бюро и много мест, где можно спрятать двух взрослых людей. Живых, заметьте, людей. Которым нужно есть, пить и, простите, ходить в туалет. И в растревоженном как улей в связи со вчерашним происшествием Бюро их срисуют мгновенно, только шевельнись.

В кабинете у Эллы он всё тщательно осмотривает и буквально обнюхивает. Ни-че-го! Видимо стоит ещё раз повнимательнее осмотреть её рабочее место в морге. Не может быть что бы там не осталось никаких следов. Ведь именно там остроглазый грузит труп на тележку и туда же её отвозит вместе со смятой простынёй. В присутствии Эллы получается он всё это делает. А потом? Да, надо полазить там по полу…, вдруг что-то упало…, мелкое, почти невидимое, да.

Нашлась!

И капитан Шишкин опять идёт в морг. Снимает печать с двери, открывает рабочий блок судмедэксперта Бекетовой и видит…

Тележка со смятой простынёй. А у пустого резекторского стола стоит Элла, одетая в полное боевое своё облачение – одноразовый комбинезон, маска, перчатки, резиновые сапоги, фартук, дополнительный колпачок на волосы… и молча смотрит на стол.

Это у буржуев на враче-паталогоанатоме только накрахмаленный белый халат. Там он к трупам даже не прикасается. А с руками в карманах стоит и смотрит поплёвывая, что ему показывает прозектор в резиновых сапогах, вечно мокром грязном халате и в фартуке до пола… А затем в тиши кабинета «стёклышки» в микроскоп заправляет и ручкой с золотым пером заключения пишет. У нас же такого нет и лишние ставки прозекторов штатными расписаниями моргов не предусмотрены.

– Эллочка! – хрипит совершенно обалдевший Валера, подбегая к ней.

– Ши-ш-шкин? Ты откуда?! – оборачивается она на дверь.

Сюжет 4. Ресторан "Россия"

23 января 1864 года

Томск.

Зимний вечер. Тихо. Ясно. Лёгкий морозец. Природа позволила людям всё сделать сегодня спокойно и благостно.

Томский купец 2-й гильдии Семён Феофанович Хромов разбирает вещи, оставшиеся после кончины и сегодняшних похорон его бесценного друга и крайне необычного жильца последних шести лет, которому купец специально построил эту светлую и просторную келью в дальнем углу своей загородной заимки Хромовка в четырёх верстах от города (а чтобы не беспокоили всуе!) и уговорил жить у себя.

Семён Хромов, крупный сибирский золотопромышленник. Средних лет. Из отпущенных на условиях выплаты денежного оброка крепостных графини Борх. Но давно уже блюдёт себя как богатый столичный барин – высок, строен, одевается из модных магазинов. Умён. Имеет острый пытливый взгляд. Черты немного вытянутого лица никак не крестьянские, а благородные, аристократические. Не иначе батюшка-барин граф Борх поучаствовал в создании его генотипа, а-ха-ха! Ну а что такого, обычное дело в крепостной России.

Однако щегольской внешний вид не мешает Семёну Феофановичу быть православным благотворителем, делать пожертвования на строительство храмов, помогать погорельцам и заниматься многими другими богоугодными делами.

А сегодня с утра со многими ещё почитателями он хоронит своего разлюбезного жильца как положено на третий день по его кончине в ограде Богородице-Алексеевского мужского монастыря. И на его могиле устанавливает временный деревянный крест с надписью: «Здесь погребено тело Великого и Благословенного старца Феодора Козьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года в возрасте 87 лет».

Крест, это пока. А будет и мраморный памятник на месте этой опустевшей кельи и большая именная часовня в монастыре. Уже сговорились о том с игуменом. И богатые вклады множества почитателей старца в монастырь под это благотворение частью уже сделаны. А сколько их ещё будет… Игумен очень доволен.

Серебряный ларец