Сцены из жизни дознавателя Шишкина

Пропитание своё уже пожилой, но физически крепкий и сильный Феодор сначала добывает тяжкой работой на золотых приисках. А после, состарившись, обучает купеческих и дворянских детей грамоте, истории, географии и… французскому языку (!). А ещё он походя разоблачает беглого каторжника-убийцу, исцеляет больного священника, предсказывает счастливый брак, особо отмечает день памяти Александра Невского, рассказывает о войне 1812 года, вспоминает Аракчеева, Кутузова и Суворова. И пророчествует, пророчествует…

Вот за этими абсолютно точными пророчествами, советами и благословениями приезжают и пишут к нему… Кто только не приезжает и с кем он только не ведёт переписку… Это только их неполный список:

Епископ Томский Порфирий, Епископ Афанасий, барон Дмитрий Остен-Сакен, будущий Император Александр II, Император Николай I, Митрополит Московский Иннокентий и многие-многие другие сильные мира сего.

А в 1850-е годы келью старца посещает писатель Лев Толстой и целый день они с ним живо беседуют. О чём? Да понятно о чём! Тема «ухода» и отречения от мира, которая потом ярко проявится в позднем творчестве Толстого: «Отец Сергий», «Живой труп», «Записки сумасшедшего». Кто знает, уход самого Толстого из Ясной Поляны не та же модель поведения?

И со всем этим – с доказательствами царского достоинства и подробными описаниями пророчеств и чудес старца Семён Феофанович Хромов нарочно ездил в Санкт-Петербург. Его внимательно выслушали в Комиссии подачи прошений на высочайшее имя. И всё!

Царь и другие Романовы не хотят с Хромовым встречаться и говорить. Они итак всё знают и в том по своему участвуют. А потому что так приказал (или попросил?) им один из них – Император Александр I, в миру – Александр Павлович Романов. Потому и отсутствуют на траурных церемониях по его скоропостижной кончине в возрасте 47 лет в Таганроге его супруга императрица Елизавета Алексеевна и ближайший сподвижник П.М.Волконский.

Завещание

Милостивый государь Симеон Феофанович!

Ежели Вы прочитываете это моё послание, то я уже преставился перед Богом на Суд его, хоть и отпели меня вдавне.

Лишь благодаря искренней ласке Вашей и Вашего семейства, доброте, милости и данному мне убежищу жив я был все эти годы. Сердечный мир и молитва изменили меня. Перед уходом ко Господу я стал свободен, независим и покоен. А всё моё так осталось при мне – слова Бога моего и любовь к ближнему. И грехи мои тяжкие… Но с этим не к Вам.

Какое же счастье в этой свободе духа!

Оставляю и завещаю Вам все мои пожитки. Обращайтесь с ними по своему усмотрению, но сторожась, прошу! Сперва старательно изучите наставления в конверте, по которым всё поймёте сами. Сколь сильно они повлияют на Вашу жизнь и деяния, решать Вам. А я так и не решился. Только в самой малой толике. И того хватило как Вы знаете прослыть великим прорицателем грядущего!

Верю и знаю, что Вы не расточите всё это во зло. Вы и такие как Вы соль земли российской, её руки, душа и молитвенники за неё перед Богом. Владейте всем этим и дай Вам Бог счастья, здоровья и мудрости.

А Романовых оставьте в покое! Им и того вдосталь, что они Романовы.

За сим, Феодор Козьмин

Храни Вас Господь!

Февраль, 1864 год

Томск. Ресторан «Россия».

– И всё ж таки, любезный Семён Феофанович! Признайтесь, что Вас сподвигло на продажу мне остаточных Ваших приисков? Сказать честно, те прииски, что я приобрёл у Вас четыре года назад, давно себя окупили. Отличные прииски! С большими запасами золота. И эти, ведаю, не хуже. Так ведь крайние! А Вы чего же теперь без них? Сумма большая, куда-то ведь вкладывать нужно… Останетесь ли в Сибири или в столицу переберётесь? Иль ещё что задумали?