Сцинка

– Много видела? – поинтересовалась Сцинка, заворачивая смертоносные спицы и складывая в мешок.

– Нет. Но что видела – того на всю жизнь мне хватит! – выдохнула подруга.

– Так что ещё не убежала от меня?

– Да куда я одна пойду?

Так они и вышли из комнаты, выбрались из-под лестницы и за прилавком обнаружили лежащего лицом вниз хозяина.

– Спит что ли? – поинтересовалась Лавиния.

– Навряд ли спит, – Алиша огляделась, подняла стул, выломала ножку и осторожно ткнула в хозяина этого места. Он не шелохнулся. А стоило ткнуть сильнее, соскользнул с прилавка на пол.

– Мёртвый, – выдала Сцинка очевидное, Лавиния перекрестилась.

– И все, кто здесь ночевать остался, скорее всего, мертвы.

– Так и мы, может, мертвы, Сцинка?

– Нет, мы живы. Не этой старой ведьме наши жизни забирать. Пусть сама она, моя Мадам бывшая, в котле в аду варится.

– А ты, Алиша, думаешь, не будешь?

– Может, буду, – Сцинка посмотрела на подругу. – Когда предстану перед твоим богом, если он есть, Лавиния, я спрошу у него: ты этого хотел от меня? Зачем сделал меня такой? И покажу свои руки. А то, что у меня руки будут по локоть в крови, я не сомневаюсь.

Из Линнея ушли спешно. В пути пришлось решать и быстро, где можно переждать. Утро, Сцинка не хотела направляться в безопасное место утром, когда её могут увидеть. Нужно ещё решить вопрос с одеждой для Лавинии и придумать, как именно, под каким предлогом они попадут в Замок. Сцинка знает, мать-императрица уже направляется туда. Надо бы раздобыть сплетен. Но сначала замаскироваться так, чтоб ничто не выдало в ней убийцу.

– У меня портниха своя есть в Крансвене. У неё можно любое платье заказать.

– Для шлюх шьёт? Это нам не подходит.

– Почему только для шлюх, Алиша? – Лавиния обиделась. – Разные у неё клиентки! Напишу ей, объясню, что мне надо! В церковь, вот, например, ходить!

– Пошива на заказ долго ждать. Мы торопимся.

– Да у неё наверняка готовое есть! Как паломницы оденемся, никто не узнает!

– Паломницы – мысль хорошая. Времена тёмные. Кто-то бежит на Север, а кто-то и помощи направится просить у Императрицы-матери…

– Сцинка, скажи, зачем нам к Императрице?

– Благословение на убийство буду просить.

– Серьёзно говорить на можешь? – Лавинья рассердилась.

– Не могу. Меньше знаешь – меньше расскажешь, когда будут пытать.

– Тьфу на тебя!

Они добрались до ещё одного Алишиного пристанища и сидели там до вечера. Когда стемнело, пошли в хорошо знакомое обеим селение. В трактире Делавинь написала записку своей портнихе и дорого заплатила, чтобы человек доставил быстро и, по возможности, вернулся с готовым платьем.

А после обе улизнули, не рискнув остаться в комнате при трактире. Можно поискать удачи в селе. Крестьяне пустят двух женщин-путниц переночевать за плату. Но у Сцинки есть идея получше. Она привела Лавинию к Густаву.

Отравленная женщина

Фермер удивился, когда две женщины постучали в его ворота ночью. Узнав Сцинку, впустил спутниц. Алиша коротко поблагодарила, Густав ничего не ответил, пока не оказались в доме.

– В самом деле, Сцинка, за что благодаришь?

– Ты один, Густав?

– Кто же у меня здесь будет? – фермер развёл руками.

– Родственник, может, какой гостит, или ты женщиной обзавёлся.

– Не обзавёлся, Сцинка. Нет никого. Это ты мне, что же, женщину привела? – он взглянул на Лавинью. Мадам Делавинь подбоченилась, снимая платок.

– Нравится? – спросила Сцинка.

– Хорошая, – рассмеялся фермер. Лавиния смех поддержала, кидая лукавые взгляды.

– Водички бы нам с дороги. А если корочка хлеба найдётся…

– Какая ещё корочка! Всё есть. Всё своё. Правда, ночь на дворе, – фермер нахмурился, – если только сама похозяйничаешь?

– И похозяйничаю! – Лавинья собрала растрёпанные волосы, отряхнула руки. – Показывай, хозяин, где кухня!

Пока Лавинья собирала на стол, Сцинка с Густавом вышли за дровами. Начинать разговор на улице Алиша опасалась. Тишина уже её подводила. Неизвестно, есть ли у неё нынче уши? А дело серьёзное. Решилась Сцинка, когда вернулись в дом.

– Прячемся мы, Густав. Никому про нас говорить нельзя.

– И раньше так было, разве нет? – фермер развёл огонь. Сцинка смотрела на язычки пламени, с треском расползающиеся по полешкам. Протянула к огню свои руки.

– Я предупреждала тебя, да не знала, что приду так скоро. А задуманное ещё и не начала.

– Я про твою работу никогда не спрашиваю, и сейчас не стану.

– И на том спасибо. Но просьба у меня к тебе будет, – Сцинка взглянула на вошедшую с горшками Лавинью. – Потом поговорим, как товарка моя спать уйдёт.

Густав пожал плечами.

Отужинали весело. Лавинья разрумянилась, отпускала неприличные для женщины шуточки, но всё же старалась свою натуру и профессию сразу не выдавать – держала себя в руках. Сцинка, помня, какую злую шутку сыграл с ней алкоголь, пить не стала. Да и ела без аппетита. Лицо болело, челюстями шевелить было неприятно – любое движение отдавалось острой болью. Густав Сцинку ругал, поглядывал на её разукрашенную рожу недовольно.