Сципион Африканский

В это время Газдрубал Баркид пребывал в тяжких сомнениях. Теперь, с уходом иберов, численное преимущество было на стороне врагов. Сципион мог явиться с минуты на минуту. Наконец он решил отойти в труднопроходимые горы и дать битву.

Место — называлось оно Бекула — выбрано было так, что лагерь карфагенян превратился в настоящую крепость, напоминавшую гнездо горного орла. Сзади их защищала река, спереди — высокая гряда холмов. Лагерь был на самой вершине горы; она круто обрывалась вниз, ниже была вторая терраса, окруженная такими же крутыми отвесными обрывами. На нижней террасе расположилась нумидийская конница, легковооруженные балеарские стрелки и африканцы.

Публий два дня простоял в раздумье перед каменной твердыней Газдрубала. Дольше ждать было нельзя: каждую минуту могли появиться другие карфагенские войска. На третий день план у него был уже готов. Заметив, что воины со смущением и беспокойством смотрят на отвесные утесы и головокружительные обрывы, он весело воскликнул, что глупо сделали пунийцы, взобравшись так высоко, ибо он запрет здесь врагу всякий путь к спасению. Было только два выхода из ущелья, где укрепился Газдрубал. Публий послал вперед экстраординариев [62]и метателей дротиков, приказав им занять оба эти прохода. Сам же он стремительно повел легковооруженных воинов против врагов, стоявших на нижней террасе. Подъем был очень тяжел. Приходилось преодолевать обрывы и лезть почти по отвесной крутизне, а сверху непрерывно сыпались стрелы и камни. «Но их твердость духа и умение брать города преодолели все» ( Ливий).

Достигнув первой террасы, они обрушились на балеарцев и африканцев. Те не устояли, были смяты и бежали к лагерю. Не дав им времени опомниться, Публий двинул против них все легкие отряды; остальное войско разделил на две части: половину взял сам, половину дал Гаю Лелию. Он стал обходить холм с левой стороны, пока не нашел более или менее доступный подъем. Быстро преодолев его, он ударил на врага с фланга. Одновременно с правого фланга ударил Лелий, поднявшийся с другой стороны. Все это произошло так быстро, что Газдрубал не смог приготовиться. «Он оставался на месте в том убеждении, что достаточно защищен самим местоположением и неприятель не отважится напасть на него» ( Полибий). В результате он даже не успел построиться к бою, а римляне уже напали на него со всех сторон. Карфагеняне были в смятении, и бежать было некуда: как и предсказал Сципион, он запер их в неприступном ущелье — они оказались в ловушке. Видя это, Газдрубал немедленно бросил войско на произвол судьбы и бежал, остальные тщетно метались по холму; исход битвы был плачевен для пунийцев: 8 тысяч они потеряли убитыми, 12 тысяч — пленными. Это составляло около двух третей войска Газдрубала ( Polyb., X, 38 , 7 — 39 ; Liv., XXVII, 18).

Разбив Газдрубала, Публий тут же занял его лагерь. Едва он успел это сделать, как появились Магон и Газдрубал, сын Гескона, со своими армиями. Но, увидав, какую позицию занял римлянин, они молча постояли у подножия горы и удалились.

Многие советовали Публию немедленно гнаться за Газдрубалом. Но военачальник римлян отверг этот план ( Polyb., X, 10 , 11; Liv., XXVII, 20). [63]Захватив лагерь Газдрубала, Сципион всю добычу раздал воинам ( Liv., XXVII, 19). Что до пленных, то всех испанцев он тотчас же отпустил без выкупа. Это вызвало бурю восторга: иберы — его союзники и вновь обретшие свободу пленники — кинулись к нему, толпой окружили, осыпая словами самой горячей благодарности. И все без исключения величали его теперь царем. И ранее Публий пытался их останавливать, теперь же он вынужден был обратить на это серьезное внимание. «Собравши иберов, он объявил, что хотя и желал бы казаться для всех и быть на самом деле человеком с царской душой, но не желает ни быть царем, ни именоваться таковым, и посоветовал называть его военачальником» ( Polyb., X, 40 , 2–5;ср.: Liv., XXVII, 19). «Разумеется, и за это уже по всей справедливости можно было бы дивиться благородству этого человека. В юном возрасте он был превознесен судьбой на такую высоту, что все покоренные народы сами собой пришли к одинаковому решению называть его царем; невзирая на это, он совладал с собой и отверг почетное выражение восторга» ( Polyb., X, 40 , 6).