Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

На этом он отправился к Капитолию, и все собрание устремилось за ним, так что его обвинители остались одни на опустевшем форуме. «Этот день стал едва ли не более знаменит любовью римлян к нему и высокой оценкой его подлинного величия, чем тот, когда он ехал по Риму как триумфатор после победы над Сифаком и карфагенянами». «То был, однако, последний день, озаривший блеском Публия Сципиона. Ибо, поскольку он не мог предвидеть ничего, кроме завистливых преследований и постоянных препирательств с трибунами (процесс был отложен до следующего дня), он удалился в свое имение в Литерне с твердой решимостью не присутствовать на процессе. Его дух был по природе слишком возвышенным и привычным к столь возвышенной судьбе, что он не знал, как играть роль обвиняемого и смиренно сгибаться, как подобает людям, защищающим свое дело перед судом» (Ливий).

Когда отложенный процесс был возобновлен и было названо его имя, Луций Сципион заявил, что его брат отсутствует по причине болезни. Трибуны отказались это признать, утверждая, что это просто обычное для Публия неуважение к законам, и упрекали народ за то, что народ сопровождал его в Капитолий и проявлял нерешительность теперь. «Когда он стоял во главе армии и флота, у нас хватало решимости послать за ним на Сицилию… чтобы вызвать его домой, однако теперь мы смеем принудить его, частного гражданина, вернуться из загородного имения, чтобы предстать перед этим судом».

В ответ на призыв Луция к другим трибунам последние постановили, что болезнь как предлог нужно признать, и процесс еще раз отложили. Однако один из трибунов, Тиберий Гракх, не согласился со всеми, и собрание, зная, что имеются трения между ним и Сципионом, ожидало от него более сурового решения. Вместо этого Гракх заявил, что, «поскольку Луций Сципион выдвинул как предлог болезнь своего брата, ему, Гракху, это кажется достаточным; что он не потерпит того, чтобы Публий Сципион был обвинен во время своего отсутствия, и даже тогда, если Публий апеллирует к нему, он поддержит его отказ от участия в процессе. Публий Сципион, своими великими подвигами, почестями, полученными от римского народа по совместной воле богов и людей, поднялся до таких высот достоинства, что, если он предстанет как преступник под рострами и будет слушать обвинения молодых людей, больше позора падет на Рим, чем на него».

Ливий добавляет, что Гракх сопроводил свой декрет негодующей речью: «Значит, пусть Сципион, знаменитый завоеватель Африки, окажется у ваших ног, трибуны? Значит, для того он победил и разгромил в Испании четверых самых заслуженных военачальников Карфагена и четыре их армии? Для того он захватил в плен Сифака, победил Ганнибала, сделал Карфаген вашим данником и прогнал Антиоха за горы Тавра — чтобы припадать к ногам Петилиев? Чтобы вы получили лавры за победу над Сципионом Африканским?» Эта речь, как и его декрет, произвели такое сильное впечатление, что сенат созвал специальное заседание и воздал самую горячую хвалу Гракху «за то, что он поставил общественное благо выше частной вражды». Обвинители столкнулись с всеобщим осуждением, и обвинение было снято.

«После этого молчание окружает Сципиона Африканского. Он провел остаток жизни в Литерне, не желая вновь посещать Рим, и говорят, что, умирая, он завещал похоронить себя там… чтобы даже погребальные обряды не исполнялись на неблагодарной родине».

Дата его смерти в Литерне, в добровольной ссылке, — 183 г. до н. э. — кажется несомненной, но относительно могилы такой уверенности нет, и памятники ему существуют и в Литерне, и в Риме. В момент смерти ему было всего пятьдесят два года. По странному совпадению его великий соперник Ганнибал также умер примерно в это же время, вероятно в том же году, в возрасте шестидесяти семи лет. После Магнесии он бежал на Крит, а затем нашел убежище у Прусия Вифинского. У римского сената хватило ума понять, что было бы ниже его достоинства выгонять врага из последнего убежища, но местный командующий, Фламиний, думал отличиться, подстрекая Прусия к убийству доверчивого гостя. Ганнибал обманул убийц, приняв яд.