Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Похоже, что военным девизом Сципиона было «каждый раз новая стратегма». Был ли когда-либо среди полководцев столь плодовитый художник войны? Рядом с ним большинство знаменитых военных вождей в истории кажутся простыми любителями в военном искусстве, показавшими за всю свою карьеру по одному-два отклонения от ортодоксальной практики. И не будем забывать, что за одним исключением все триумфы Сципиона были достигнуты над первоклассными противниками; не над азиатскими ордами, как у Александра, не над племенами, как у Цезаря, не над придворными генералами и дряхлыми педантами атрофированной военной системы, как у Фридриха и Наполеона.

Победа над Андобалом и Мандонием оказалась завершением не только его военных подвигов в Испании, но и политического завоевания страны. Она была настолько решительной, что Андобал понял тщетность дальнейшего сопротивления и послал своего брата Мандония умолять о мире без всяких условий. Надо думать, Мандоний должен был чувствовать некоторый пессимизм как касательно приема, так и продолжительности собственной жизни. Было бы только естественно подвергнуть этих дважды мятежников ужасному мщению. Но Сципион знал человеческую природу, включая испанскую. Никакая месть не могла улучшить его военную и политическую позицию, теперь неуязвимую и неоспоримую, – в то время как, с другой стороны, месть могла посеять семена будущих неприятностей, обратить уцелевших в ожесточенных врагов, считающих дни до нового восстания.

Как ни мало он рассчитывал на их верность, единственным средством обеспечить ее было великодушие. Поэтому, осыпав упреками Мандония, а через него Андобала, вколотив им в головы осознание беспомощности их положения и справедливости заслуженной казни, он заключил мир – настолько великодушный, насколько было дипломатически возможно. Чтобы показать, как мало он их боялся, он не потребовал даже сдачи оружия и всего имущества, как это было в обычае; он даже не потребовал заложников, заявив, что, «если они восстанут, он не станет мстить ни в чем не повинным заложникам, но им самим, налагая наказания не на безоружных, а на вооруженных врагов» (Ливии). Мудрость этой политики нашла оправдание в том факте, что с этого критического момента Испания исчезает из истории Пунических войн и как база для рекрутирования и снабжения карфагенских армий, и как препятствие для сосредоточения Сципиона на его новой цели – самом Карфагене. Правда, восстания порой происходили – сперва, по всеобщему признанию, из презрения испанцев к военачальникам, заместившим Сципиона, – и повторялись столетиями. Но то были изолированные спазматические вспышки среди горных племен, у которых драчливость была в крови, вроде малярийной лихорадки.

Миссия Сципиона в Испании была завершена. Только Гадес держался, как последний оплот карфагенской власти, и, будучи тогда островной крепостью, был неуязвим, если не считать возможности измены его защитников. По мнению некоторых историков, бегство Магона из Гадеса оставляет пятно на военной репутации Сципиона; однако из сравнения авторитетных источников кажется вероятным, что Магон отбыл, повинуясь приказам из Карфагена, в то время как Сципион был занят гораздо более опасными проблемами солдатского мятежа и восстания Андобала. Магон также не был таким уж устрашающим персонажем, чтобы его отбытие с горсткой солдат к другим полям сражений стало само по себе угрозой общему положению, – даже если ему можно было помешать, что с военной точки зрения было неосуществимо. Кстати, в путешествии из Гадеса он попробовал, в отсутствие Сципиона, предпринять внезапную атаку на Новый Карфаген и был так легко отогнан и так сильно контратакован, что его корабли обрубили якорные канаты, пытаясь избежать абордажа и оставив многих разбитых солдат тонуть и гибнуть под мечами оборонявшихся. Вынужденный вернуться в Гадес за новыми солдатами, он получил от жителей города, которые вскоре покорились римлянам, отказ открыть ворота и должен был вернуться к острову Питиуса (современная Ивиса), самому западному из Балеарских островов, населенному карфагенянами. Получив рекрутов и припасы, он попытался высадиться на Майорике (совр. Мальорка), но был отогнан туземцами, знаменитыми как пращники, и должен был избрать для зимних квартир менее удобный остров Минорику (совр. Менорка), где он и вытащил корабли на берег.

В том, что касается хронологии этой последней фазы испанской войны, в рассказе Ливия за подавлением восстания Андобала следует история встречи Сципиона и Масиниссы, а затем подробности отбытия Магона из Гадеса, из чего может показаться, что Сципион в то время еще находился в Испании. Но в том, что касается исторической последовательности событий, Ливии является менее надежным источником, чем Полибий, а в рассказе последнего определенно говорится, что сразу после разгрома Андобала Сципион вернулся в Тарракон, а затем, «опасаясь опоздать в Рим к консульским выборам», отплыл в Рим, оставив армию Силану и Марцию и устроив управление провинцией.