Студент на агентурной работе

– Версий нет, предположения есть, – ответила она. – Вирона работает в трактире. Магокаркаса у нее нет, как ты сам заметил, трактир посещают довольно странные компании, может, кто-то заметил ее странность, посчитал опасной и навел проклятие. С таким проклятием и магокаркас бы не справился, от него человек долго чахнет и умирает незаметно. С Вироной все случилось за два дня максимум.

– Вполне может быть, – согласился я, – как-то надо ее возвращать на большую землю… – и не договорив, уснул.

Вирона чувствовала, что умирает, и не хотела с этим смириться. Болезнь пришла мгновенно и высасывала из нее все силы, и понимая, что ей осталось жить не больше часа, девушка отправила открытое сообщение нехейцу, после чего потеряла сознание. В бреду она видела Ирридара, который вливал ей в рот лекарство, ей чудилось, что он держал ее в своих объятиях, и от этого ей становилось легче, и она уснула тихо, спокойно, без сновидений. Проснулась она полностью здоровой. Ирридара, к ее огорчению, не было. Не было и таза у кровати, остались только высыхающие следы босых ног у постели.

Мне снился сон. Демон и лесной эльфар говорили о моих товарищах, эльфар переворачивал листок и перечислял: «Овор, иномирянка и отверженная, она самая опасная». – «С иномирянкой поторопились. Не трогайте ее», – сказал демон, потом почувствовал мой взгляд, обернулся, опалил меня злыми глазами и махнул рукой, словно задергивая занавесь. Видение исчезло.

Проснулся я бодрым и немного решил полежать.

– Эх, хорошо-то как! – потянулся я.

– Вы правы, просто прохожий. Ощущать жизнь во всей полноте – это прекрасно!

Я повернул голову и обомлел: рядом на моей кровати растянулся магистр. Этот субъект не только нежился в моей постели рядом со мной, но и завтракал змеями, выбирая тех, что получше, остальных просто бросал на пол. Но до пола они не долетали, исчезая в воздухе. Ругаться с утра мне не хотелось, настроение было благодушное, и я спросил:

– Магистр, вы умерли, что вы делаете в мире живых? И зовите меня Ирридар, или тан, или баронет, но только не прохожий.

– Баронет, но только не прохожий… – начал заново Вальгум Рострум.

– Стоп! – перебил его я. – Не надо добавлять «прохожий»!

– Как скажете, – не стал спорить он. – Баронет, но только…

С магистром происходили перемены, которые мне не понравились. Он переставал быть адекватным, а что можно ждать от духа без мозгов, но заряженного энергией, как атомная бомба, вы знаете? Вот и я не знал.

– Ты сколько времени провел вне сумки? – спросил его я.

У меня закралось подозрение, что он теряет разум и память, покидая мою котомку. Так оно и оказалось, этот змееед всю ночь гулял по моим апартаментам.

– Магистр, быстро в сумку, и не вылезать из нее без моего разрешения, – приказал я. – Если ослушаетесь, я вас трансклютирую и отправлю к маме ЖЖ.

Я не знаю, что понял дух из моих слов, но он втянулся в сумку и затих. А время близилось к завтраку.

В столовой за отдельным столом сидели злые эльфары, я подсел к ним.

– Привет, снежные. Почему грустные? – взял стоящую напротив меня тарелку, к которой никто не притронулся, и стал есть.

– Послушай, мелкий, ты совсем обнаглел, это порция Торы-илы, – посмотрела на меня Вита донельзя удивленными глазами, взглядом провожая ложку с порцией каши, исчезающей в моем рту с невероятной быстротой.

– Я знаю, – соврал я, – у нас такой обычай: хочешь помириться, раздели с другом пишу, – доел кашу и облизал ложку.

Аре-ил посмотрел на пустую тарелку и хмыкнул:

– Ты все съел, делить больше нечего.

– Дружище, неужели ты думаешь, что принцесса стала бы доедать из тарелки, откуда ел я? Вот, ей остался цвар, – показал я рукой на кружку.

– Доедать из одной тарелки за тобой я бы не стала, – раздался голос за спиной, – но цвар в знак примирения выпью. Подвинься. – И, толкнув меня в бок, рядом уселась Тора. Она выпила горячий цвар, с удовольствием заедая сдобной булочкой, платочком вытерла губы и, улыбаясь, повернулась ко мне лицом.

Я прямо на нее засмотрелся. Вот красивая она, прямо не могу!

– Ну, мы почти помирились, – продолжая мило улыбаться, певучим сопрано произнесла она.

Я не мог налюбоваться девушкой, сидящей рядом, я ощущал тепло ее тела, чувствовал ее дыхание и потому, не задумываясь, спросил:

– Почему почти?

– Потому что, по нашим обычаям, как женщина я должна для примирения еще что-то сделать, – не убирая нежной улыбки с лица, ответила девушка.

– Нужно поцеловаться? – решил угадать я. – Чтобы скрепить, так сказать, дружбу.

– Ты почти угадал, нехеец, – и без замаха врезала мне промеж глаз.

Меня сдуло со скамьи. Кулачок у нее оказался не слабее чем у бойца-эльфара, а реакции позавидовал бы мангуст, скачущий вокруг змеи. В моей голове звенело, словно она была медным колоколом, я лежал ничком на полу под смех эльфаров и робкие смешки студентов с других столов. Мои «бездари» воинственно поднялись на защиту сеньора, бесславно лежащего на полу в общей столовой.

– Сидите уже, раз не смогли защитить своего суверена, – сварливо сказал я и поднялся. Подобрал шляпу и, как мушкетер, помахал ею перед Торой.