Студент поневоле

— Есть! — я заметил, что в третьей строчке одна буква отличается нажимом и наклоном, словно её нарочно обвели. Дальше в каждом предложении я нашёл ещё по букве и показал Зеркалу.

— Я же говорил, — воображаемо приосанилось довольное Зеркало.

— Тихо, Норд, не мешай.

Он умолк, но мне это не помогло. Буквы не складывались в слова. Вернее складывались, но получалась абракадабра. Что же я упустил?

— Всё было бы слишком просто, — заметило Зеркало, не выдержав. — Здесь как-то иначе.

Я просмотрел строчки с самого начала. Ага. В первом слове изменённая буква третья от начала. Попробуем теперь в каждом последующем слове складывать и читать каждую третью букву. Ура! Получилось. У меня сложилось слово, и я уже знал, что будет дальше. Так, это слово заканчивалось последней выделенной третьей буквой, а ещё через строчку находилась другая изменённая буква, вторая с конца, и с неё начиталась следующее разумное слово. Вот так я и получил целую фразу, согласно которой, я должен был уткнуться носом в каменную стену. Зеркало ликовало.

— Старая школа! Это же методика величайшего прирождённого волшебника Веста! Подозреваю, что учителем этого юного дарования был один из лучших учеников Веста. Когда-то я знавал его…

— Вундеркинда?

— Волшебника! Мы были друзьями, почти братьями и вместе когда-то путешествовали в Фегль… Это приём называется «текстом в тексте» или «буквенный подтекст» или «двойной текст». Узнаю руку мастера. Нынче «написатели» пишут слишком буквально, без переносов, слоёв и подтекстов. А раньше…. Мастерам такое удавалось замаскировать в обычном непримечательном тексте. Нынешние разучились.

— А может быть теперь это не приветствуется или некому научить? — предположил я, рассуждая про себя: «Тексты-подтексты. Ребусы и ребусы. Ничего особенного».

— Теперь ты знаешь, в чём дело, — констатировало зеркало и поинтересовалось:

— Что будешь делать?

— Проще простого, — заулыбался я. — Сотру ключевые слова и заменю их синонимами. Думаю, пяти слов хватит, чтобы разрушить систему.

— А ты не так безнадёжен, — удивлённо протянуло зеркало. — Возможно, из тебя получился бы со временем неплохой «написатель».

— Готово! Век живи век учись, — весело объявил я через пару минут, с воодушевлением обдумывая описание своего эффектного возвращения домой на волшебном пергаменте. — Идём.

Я собрал разбросанные свитки, распихал их по карманам, туда же отправил карандаши, баронета, стёрку и Зеркало, и с замирающим сердцем приблизился к двери. И взялся за ручку. Приоткрыл, заглянул и широко распахнул. Навстречу мне хлынул золотой свет, и я шагнул…

Глава 8 — самая суматошная, в которой я неожиданно обнаруживаю, что волшебный пергамент жизненно необходим не только мне одному ОХОТА НА ПЕРГАМЕНТЫ

Я шагнул… в пергаментный зал. И в первый момент зажмурился, ослеплённый ярким светом ламп. Здесь всё было сделано из золота и вначале слилось для меня в единое неразборчивое сияние. Потом я пригляделся и увидел, что огромное круглое помещение по периметру состояло сплошь из глубоких встроенных полок с бортиками, заполненных всевозможными свитками. К верхним полкам кое-где были приставлены золотые лестницы с низенькими перильцами. Круговые полки прерывались несколькими дверями и двумя высокими окнами с вышитыми золотом портьерами. А прямо передо мной зияла арка, за которой виднелся тёмный коридор. Единственное чёрное пятно в этом вызывающем блеске…

Всё вокруг давило своей помпезностью, и я бы не заметил у окна скромный, хоть и золотой пюпитр, где в углублении покоилась золочёная туба… Если бы не услышал шорох и не обнаружил невзрачную фигурку испуганно обернувшегося … Верения.

— А, вот ты где?! — сердито воскликнул я, бросился к нему и чуть не упал, споткнувшись обо что-то на полу, точнее об кого-то.

Верений испуганно вскрикнул и шарахнулся от меня, а я обнаружил, что на полу перед пюпитром лежит человек. И осторожно наклонился. От него несло палёным, — волосы обгорели, и почерневшее лицо выглядело безжизненным… Труп! Теперь уж и я резво отпрыгнул от пюпитра.

— Ч-чего эт-то?!

— Почему ты здесь? — нахмурился в ответ Верений.

— Кт-то эт-то? Ч-чего он т-тут лежит?!

— Упал! Охотник за свитками. Хотел взять Пергамент…

Я покосился на золочёную тубу.

— В ней Пергамент. Он хотел взять. Дотронулся, скорчился и упал… И всё.

Мальчишка сказал это как-то спокойно и брезгливо. Я обозлился, скакнул через тело несчастного и, схватив Верения за шиворот, несколько раз встряхнул:

— Что это значит?! Говори, сопляк!

— Отпусти! — тонко завопил мальчишка, пытаясь вырваться. — Отстань! Тебя вообще здесь быть не должно…

Я отпустил, свирепо уставившись ему в глаза, но он не отвёл взгляд, лишь отступил от меня на всякий случай.

— Отвечай! Что ты-то делаешь возле Пергамента?! И почему это я не должен быть здесь?

— Ты бы так быстро не разобрался, ты — фиговый «написатель». Да и ребус был не из лёгких!

— Задачка для малолеток!