Считалка в моей руке опять завибрировала. Не прекращая съемки, включаю видеосвязь. Петька. Ну, что ему нужно?
– Никонова, ты во что сейчас одета?
– Красная куртка и белая шапка.
– Кажется, я тебя вижу. Подними левую руку.
– Ну. Видишь?
– Точно, ты! Тебя по телевизору видно!
– Запись включил?
– Обижаешь.
– Ладно, завтра приду смотреть. Жди в гости.
– Не вопрос. Приходи, конечно.
А красивая форма у подводников. Черная такая. Петька Воронов тоже неплохо бы в такой смотрелся. Не, ничего такого. И вовсе он мне не нравится! Совсем. Разве что немножко. Но форма все равно красивая. Эх, увидеть бы такую на Петьке!
А вообще, мы, может, скоро жить вместе станем. Я же не совсем дурочка, все вижу. Петькина мама и мой папа, они… э-э-э… Ну и что, что у папы ног нет? Все равно он веселый и красивый! Хм. А если они станут жить вместе, Петька, что ли, моим братом будет? Ой! Чего-то это я только сейчас подумала об этом. Или ТАКОЙ брат не считается, и мы с ним все равно сможем… когда вырастем, конечно? Петька хороший. Глупый только. За ним все время следить нужно.
Чего-то я замерзла. Петька, гад, перед телевизором сидит. Небось чай дует. А мне тут холодно. И чая нет. Папа, я смотрю, тоже замерз, хоть и оделся тепло. Скорее бы закончилось, что ли. Техника прошла давно. Ага, и взрослые бойцы все прошли. Курсанты теперь. Суворовское училище. Хм. Стоит признать, в военной форме мальчишки смотрятся очень неплохо.
О, закончилось! Здорово! Можно выключить считалку, а то рука устала ее держать. Дома посмотрим с дедом Мишей, чего я там наснимала. Сейчас согреюсь в машине. Мы тут уже часа полтора стоим, мерзнем. Интересно, а товарищу Пушкину на трибуне не холодно? Он ведь довольно старенький, ровесник деда Миши. Не простудился бы. Надеюсь, он тепло оделся. Ему же еще и демонстрацию смотреть. А нам на демонстрацию можно не оставаться. Папа со мной тоже согласен. Он включает свою коляску, и мы потихонечку начинаем двигаться к выходу с Красной площади. Баба Саша помогает папе рулить, а я иду следом за ними.