Студиозус (СИ)

Мне же было необходимо сейчас встать в центр треугольника на место Маски. Начинался следующий ритуал. Хм, если я, как и Джинджер, усну, интересно, как отреагируют гости, которые уже должны были начать собираться у нас дома?

Жрецы в белых балахонах у каждого основания треугольника: перед сидящей на коленях Беллой, пред возвышающимся надо мной Маской и перед уснувшей и лежавшей на полу Джинджер, поставили три небольшие чаши с плещущейся в ней жидкостью. В чашке плавали маленькие горящие свечки, чьё пламя, отражаясь от неровных краёв бронзовой посуды, играло бликами на чёрно-белых стенах полутёмного зала. Только сейчас заметил, встав в центр треугольной фигуры, что внутри неё не хаотичные узоры, а спиралевидные линии, выходящие из каждого угла и смыкающиеся в центре прямо подо мной. Линии, хоть и шли как будто хаотично, но ни разу не пересекались между собой, причудливо извиваясь. Но изучить рисунок мне не дал голос Маски, который, как и Белла, встал на колени, затем выражением лица приказал исполнить это действие и мне. Я подчинился.

— О Мать и Дева! Старуха Мудрости полна!

Триада пребудет с нами всегда!

Во тьме согрей, даруй нам побед.

Триада пребудет и укроет от бед!

Слава тебе, Дану, Мать!

Взгляни на просящего твою благодать!

Ты, Дану, Матерь Богов!

Мудростью своей взгляни в душу юнца.

Взгляни на него и скажи!

Готов ли он стать главой?

Готов ли юнец, ведомый твоей мудростью,

Вести свой род к свету?

Готов ли юнец, под сенью Бригитты,

Хранить свой дом от напастей?

Дайте нам ответ,

О Мать и Дева! Старуха Мудрости полна!

Маска застыл в ожидании, белые балахоны стали повторять последний вопрос. Тут, как будто распахнулись несуществующие окна и по зале пробежался едва уловимый ветерок, несущий за собой шлейa запахов леса, травы и весенних цветов. Пламя на трёх фитилях плавающих в чашах свеч встрепенулось и разгорелось ярче, отчего за спинами стоящих у стен жрецов в белом появились по три тени, нависающих над каждым и пляшущим вразнобой, вторя движениям пламени в чашах. Всё это было настолько неожиданным, что я даже не успел удивиться, лишь гадая, что за знак подали боги, которых призвали к ответу жрецы. Но Маска, похоже, нисколько не удивился. Мужчина из своего положения поклонился, коснувшись золотым лбом тёмно-красного пола. Белла, как я заметил краем глаза, повторила его действия. Я же, пользуясь незнанием обряда, остался в том же положении. Жрец выпрямился и продолжил:

— В этот день, до скончания дней!

Не жалея себя заботься о доме!

О тех, кто доверил жизнь свою и потомков,

О тех, кто взыщет у рода приют,

О тех, кто строит для рода уют!

Беленус, Морриген, Тевтат!

Даруйте свет и силу роду юнца!

Дайте поддержку в защите дома-сердца!

О, вечно младая матерь богов, Дану!

И все, Туатта де Дананн!

Прошу приглядывать за родом, в чьих венах ваша кровь!

Прошу защитой укрыть их кров!

О Мать и Дева! Старуха Мудрости полна!

Как время придет, они вступят в ладью!

Но Триада продолжит хранить этот род!

Дай же Триада благость свою!

Пятерка жрецов в сторонке продолжили приговаривать «Триада придёт и укроет от бед!», а Маска, встав, обошёл все три чаши, выливая оттуда жидкость в ту же тарелку, откуда Джи, да и я, почти месяц назад, пили кровяной коктейль. Свечи при переливании так же падали в тарелку, тухли и опускались на дно. Если мне придётся это тоже пить… я не ручаюсь за свой желудок.

Пришлось. Жрец передал мне в руки бронзовую тарелку с прозрачной на вид водой, на дне которой плавали три свечки, и вернулся на своё место на углу.

— Повторяй за мной, глава рода, и отпей глоток из чаши.

Я кивнул. Всё повторялось, как и в прошлый раз, хотя в этот раз, вроде, не кровь.

— Разделяя напиток богов, насыщенной доверием рода…

- Разделяя напиток богов, насыщенной доверием рода… — жидкость в тарелке оказалась чистейшей водой, настолько холодной, что сводило зубы.