Стукач и его палачи (СИ)

- По нулям. Хребтов, оказывается, на тот день, когда было совершено разбойное нападение на пассажирку, находился в колонии. Я, конечно в оперативных делах не новичок. И при других обстоятельствах в командировку бы не послал. Но сам понимаешь… Конец квартала. По этому глухарю с разбойным нападением кто меня только не склонял. Вот и послал, может, удастся процент раскрываемости поднять.

- Я так понимаю, что по факту разбойного нападения имеется уголовно-розыскное дело.

- Есть такое.

- Его можно посмотреть?

- Голубчик! – вдруг обрадовано воскликнул Скороходов,- моя интуиция подсказывает, что у тебя есть информация, кто это совершил! Чувствует моя душа, не зря коньяк доставал.

- Есть,- не без гордости заметил Пархоменко.

- Так скажи! Не томи!

- Сначала давайте посмотрим уголовно-розыскное дело.

- Это мы мигом.

Скороходов набрал номер телефона и попросил позвать лейтенанта Коробейникова. Когда тот зашёл, потребовал принести уголовно розыскное дело по факту разбойного нападения. Через несколько минут уголовно-розыскное дело лежало на столе. Григорий Маркович открыл его и первое, на что обратил внимание, было то, что потерпевшая была из Владивостока. Кошелёк и похищенные деньги тянули на каких-то несчастных двадцать рублей. Но преступление было совершено особо опасным способом. Находилась в этом деле и та самая информация о таинственном «Д», он уверял, что это преступление совершил Хребтов, с которым «Д» ехал в одном поезде. В этом же поезде ехала и потерпевшая.

Пархоменко мог теперь представить, какой из Ознобишина оперативный работник. В каком поезде, в каком вагоне, в купе или плацкартном, в этой информации ни слова. Странно было и то, что поезд из Владивостока через станцию Кедроград не проходит. Можно было лишь предположить, что потерпевшая на какой-то станции пересела в поезд, следовавший в Кедроград. И ещё один вывод для себя сделал сыщик: Ознобишин фамилию Хребтова просто придумал, чтобы иметь основания для поездки в Белозерск. Теперь для Пархоменко кое-что прояснилось. Он уже не сомневался, что идёт по нужному следу. Молча закрыл дело, и посмотрел на начальника линейного отдела.

- Ну,- упёрся взглядом в Григория Марковича Скороходов,- обрадуй старика!

- Радости мало, Дмитрий Валентинович. Ознобишин-то в гости приходит?

- Да я этого негодяя сказал на порог не пускать.

- Так насолил?

- Не то слово. Мне из-за него неполное служебное несоответствие объявили.

- Скажите, у Ознобишина была семья?

- Семья? Затрудняюсь определить, была ли это семья. Жил он с сожительницей Настей Сазоновой, как кошка с собакой. Дважды с жалобами на него ко мне проходила. Хамит, избивает. Поговорил. Мораль прочитал. Даже выговор объявил. Только ему это всё, как мёртвому припарка.

- Уволили бы.

- Нужно было. Но мы же задним умом богаты. А тогда подумал: кадров и так некомплект. Примешь незнаючи человека, а он, может, потом окажется хуже уволенного. Вот и нянчился…

- Ну, хорошо. Как, по-вашему: Ознобишин легко будет «колоться»?

- Вот уж не знаю. Хотя существует такое поверье, что легче всего «колются» милиционеры, следователи и судьи.

- Довольно интересная информация. Но слышу впервые. А статистических выкладок по этому вопросу не встречал. Может быть, кто-то и напишет диссертацию на эту тему.

- Осторожный ты человек, Григорий Маркович,- от ответа на мой вопрос, как боксёр-профессионал от ударов, уходишь. Может, не доверяешь? Думаешь, я как Ознобишин? С гнильцой? Я весь перед тобой. Скажи, в чём сомневаешься, и я тебе честно отвечу.

- Ну, что ж, скажу честно: зная ваше отношение к Ознобишину, боюсь – не наломаете ли дров?

- Не наломаю. Слово офицера.

- Тогда слушайте. Доверенное лицо «Д» и есть то лицо, которое совершило разбойное нападение на потерпевшую. Ознобишин каким-то образом этого «Д» вычислил. Как? Пока не знаю. Но почему-то предпочёл оставить на линейный отдел милиции глухаря, а от преступника, совершившего это преступление, отвести удар. Не скажете, почему?

- Вот же гнида! Для чего-то он ему оказался нужен. И сколько времени лепил мне горбатого. А я, старый дурак, ему поверил.

- Думаю, что ему нужны были дополнительные материалы компрометирующего характера на «Д», чтобы держать его на привязи. И он этот компромат получил. Поэтому «Д» стал ему преданней собачки. И стал стукачом. Но информацию давал не столько в отношении лиц, причастных к совершению преступлений, а о богатеньких Буратино. Ознобишин с подельниками осуществлял запугивание. А для упрямцев последнее слово было за шантажом, обрезом или пистолетом.

- Где теперь этот «Д»?- спросил Скороходов

- «Д» - это Дмитрий Уразов. В живых его уже нет. Когда он стал не нужен, его убрали, думаю, не без помощи Ознобишина. Поэтому, Дмитрий Валентинович, у вас есть стимул действовать не по принципу, «чтоб ваши глаза его не видели», а чтобы увидели. В прописке по Кедрограду он не значится. Но есть основания полагать, что он где-то здесь или рядом. Чем скорее мы его найдём тем, думаю, быстрее вы избавитесь от повисшего на отделе глухаря.