Стукач и его палачи (СИ)

- Пока без протокола. Но если о тебе начнут говорить другие, да ещё о том, что утаил, надеясь на то, что авось не знают – тогда не взыщи. Но перейдём к более серьёзным вещам. Сам же понимаешь: мясо - только прелюдия. Что ещё вспомнил?

Батон снова заёрзал на стуле.

- Смотрю я на тебя, Валерий Дмитриевич, до чего же ты плохо соображаешь. А в твоём положении: исповедь, как на духу – единственное твоё спасение.

- Я что-то больше ничего такого за собой не припомню.

- То есть, мне нужно второй раз увеличить щель в окошечке, чтобы ты прозрел и память восстановил. Дело так не пойдёт. Ты сидишь и боишься, что скажешь лишнее, о чём милиция, может, и не знает. Такая позиция – прямой путь на нары. Но я ещё в последний раз щель в окошечке расширю и, в зависимости от твоих ответов, буду думать, куда тебя определять.

Григорий Маркович, достал из стола фотографию Ознобишина.

- Посмотри внимательно и вспомни, что тебя связывает с этим человеком?

Батон мельком взглянул на фотографию и отодвинул в сторону.

- Так это же копач. С ним дела имел исключительно Сухой.

- Дела-то Сухой имел, но все поручения его, по имеющейся у меня информации, выполнял ты. А кто кому кашлял, мы разберёмся. Вот я и хочу получить от тебя исчерпывающий ответ, какие поручения, когда, где, при каких обстоятельствах тебе давал Сухой? Только не юли и в беспамятство не впадай! На этот раз я уже буду смотреть, стоит ли мне о тебе замолвить словечко перед прокурором.

- Однажды ночью приехал этот копач и о чём-то долго шушукался с Сухим. А потом меня Сухой вызвал и предложил сделать захоронение.

- Захоронение чего?

- Там что-то было завёрнуто в чёрный полиэтилен.

- Габариты?

- Я же не мерил.

- Не мерил, но ведь определил, что это?

- Похоже, что там был человек, но признаков жизни он не подавал.

- И что дальше было?

- Я стал говорить, что сейчас земля мёрзлая, да и копатели могил уже спят бухие. Но Сухой настоял.

- Когда это было?

- Где-то в конце февраля, может быть вначале или середине марта. Ещё снег кое-где лежал. И мороз был градусов 5-10.

- Дальше?

- Пошёл я осматривать выкопанные могилы, что делались с запасом. Потом разбудил копателей могил и отругал за то, что одну из могил слишком мелко выкопали. Ну, они и подкопали её ещё на полметра. Конечно, возмущались: зачем такая глубокая? Ответил, что так нужно. Ну, а потом, я им обратно предложил идти досыпать. Дал ещё бутылку, которую привез этот следак. Потом уже со следаком подъехали на машине к яме и сбросили туда этот свёрток. А потом сверху присыпали землёй, так чтобы свёрток был полностью закрыт. Посветили ещё фонариком для верности, что свёрток не выглядывает из-под земли. И пошли в сторожку. Копатели могил уже пол - бутылки оприходовали. Присели и мы к столу. Сухой не пил, а следак себе налил. Я – тоже. Выпили.

- Чокались?

- Так ведь по христианскому обычаю…

- По христианскому обычаю, Батон, тайком и ночью не хоронят. - Скажи, машина какого цвета была?

- Темно было.

- Ты же фонариком светил?

- Вот при свете фонарика, вроде, как красная. То ли близко к этому.

- А потом следак на этой машине ещё приезжал?

- Был однажды, вскоре после этого случая?

- На этот раз, какая причина была?

- Сухой сказал, что в аварию хороший знакомый попал, нужно помочь. Я и помог.

- Ты специалист по автотранспорту?

- Самоучка. Но дело знаю.

- У вас там мастерская?

- Что-то в этом роде. Но не в смысле чего-то постоянного. Если знакомые попросят…

- Знакомые Сухого?

- Мои тоже.

- Часто просят?

- Когда как.

- И что же в автомобиле следака пострадало?

- Бампер, крыло, и обрешётка радиатора.

- Ну, что же? То, о чём тебя спрашивали, ты рассказал, правда, каждый раз с напоминаниями. Слово я своё сдерживаю: тебя отпускаю.

- А что я скажу Сухому?

- Так и скажешь: сельская милиция вышла на тех, что мясо привозили. Эти уроды и дали полную раскладку и тебя вложили по полной. Конечно, Сухой спросит: фигурирует ли в показаниях мясников его фамилия? Скажешь, что, при допросе тебя, Сухим никто не интересовался. А о следаке - ни слова. Не было у нас такого разговора. Проговоришься, сам знаешь, что с тобой Сухой сделает.

- Так я могу идти? - спросил Батон, облегчённо вздохнув.

- Можешь. Если вспомнишь одну маленькую деталь.

- Я вроде всё рассказал.

- В том то и дело, что «вроде».

Пархоменко хитро сощурил глаза, решил перейти к экспромту. Интуиция и опыт подсказывали ему, что с этого Батона ещё что-то можно выудить представляющее оперативный интерес.

- В сторожке, сколько времени, работаешь?

- Да, считай, три года в ноябре будет.

- И что за эти три года контингент работников не менялся?

Батон задумался.

Григорий Маркович понял: попал в болевую точку. Он ещё не предполагал, какой козырный расклад он получит. Поэтому терпеливо ждал, когда Батон созреет для ответа.

- Ну, один скопытился. От передозы...

- А другие?- напомнил капитан. Он умышленно сказал «другие» потому, что не знал, сколько на самом деле человек покинуло эту контору. Скажет «другой», Батон и будет говорить об одном. Хотя их может быть несколько.

- Что молчишь? Хочешь сказать, что бойцы ушли, и их потерю никто из вас не заметил.