Ступень 5. Бегство в Эдем

— Имя неважно, — с лёгким оттенком неуверенности ответила Ирума.

— Почему? — задал логичный вопрос я, выходя с телом из дома и быстрым шагом продвигаясь к центру посёлка, где я только что убил жреца.

— Давай, ты сначала попытаешься вылечить брата без имени? — в голосе девушки промелькнули просительные нотки.

— Ты не сказала мне имени своей сестры, — на ходу сказал я, — и не говоришь имени брата. Почему? Я хочу знать их имена.

— Сестру зовут Лания, а брата… Брата зовут Оэл.

— А почему не сказала сразу?

— Жрец Мары, узнав имя своей жертвы, может пленить её душу. Я боялась за жизни своих родных.

— Бред! Как души могут быть привязаны к именам? Это суеверие! Да и своё имя ты мне сообщила.

— Ты ошибаешься, Кейтон, — девушка ответила настолько тихо, что я едва её услышал, — а отдать свою душу в обмен на жизнь брата я готова…

Отвечать я не стал — мы уже пришли. Труп убитого мною жреца уже убрали, и о свершившемся говорила лишь слегка помятая трава с пятнами крови. Держа на руках Оэла, я подошёл к камню, на котором недавно стоял, обращаясь к селянам, жрец, и сгрузил тело прямо на него. Немного отдышавшись — всё же груз оказался для меня достаточно тяжёл — я теперь уже без спешки осмотрел постамент. Неровно отёсанная в виде постамента каменная плита стояла рядом со входом в небольшой, похожий на шалаш домик, в котором с трудом могло бы уместиться десятка полтора человек. Не слишком-то заморачиваются аборигены строительством культовых сооружений во славу своей богини… Попасть в храм-шалаш можно было через единственный вход, обогнув постамент, что я тут же и проделал. Оказалось, что алтарь установлен у дальней стены домика в одну комнату, являвшегося, и это было хорошо заметно изнутри, всего лишь капитальным крытым навесом над алтарём. Сам алтарь представлял из себя ещё один поставленный стоймя замшелый, покрытый покровами тысячелетий и отполированный прикосновениями бесчисленного количества верующих каменный валун, у которого искусный резчик стесал переднюю часть и вырезал на ней точно такое же изображение рурха, как и то, что было выгравировано на моём медальоне. Если бы я не знал, что между моим амулетом и алтарём богини смерти этого мира пролегла бездна времени и пространства, то непременно уверился бы в том, что изображения принадлежат резцу одного гениального мастера. Для сравнения я даже приложил свой медальон к камню — сходство рисунков оказалось несомненным, что навевало на определённые мысли о месте, где был на самом деле изготовлен мой амулет и почему я переместился с гибнущего корабля именно на эту планету…

Вокруг алтаря в беспорядке лежали различной степени сохранности человеческие черепа, а сразу за алтарём из точно таких же черепов какой-то сумасшедший эстет даже выложил небольшой курган. Похоже, этим психом являлся убитый мною жрец, и у меня даже возникло стойкое ощущение, что он лично причастен к появлению в этой коллекции как минимум нескольких черепов. Что ж, на моей душе только что значительно полегчало — с неё свалился груз недавнего убийства.

Решив, что необходимый ритуал желательно провести как можно ближе к алтарю, я вернулся за телом Оэла и, затащив его в избушку, положил прямо перед алтарём, устроив поудобнее. Мужчина моих стараний не оценил — он до сих пор находился без сознания.

Пока я пристраивал тело, в дом осторожно вошла Ирума. Посмотрев на алтарь и на распростёршееся под ним тело, она робко спросила:

— Теперь богиня вылечит моего брата?

Не зная, что ответить девушке — в её глазах только что на смену отчаянию пришла робкая надежда — я, как совсем недавно на звездолёте, взял в руки медальон с изображением оскаленного кота, сильно сжал его в своих ладонях и тихо пробормотал, устремив взгляд на алтарь, а мысли куда-то в небо:

— Богиня, если ты существуешь и слышишь меня — спаси жизнь лежащего перед твоим алтарём человека… Я не знаю, какую плату ты потребуешь за свою помощь, но взять её можешь с меня…

Оглушительный треск раскатившегося по площади грома отбросил меня от алтаря, оглушив и заставив шевелиться наэлектризованные волосы на голове — похоже, только что в непосредственной близости от меня в землю ушёл разряд молнии. В воздухе ощутимо запахло озоном. На острых сколах алтаря заплясали искорки статических разрядов.

Досталось и лежащему перед алтарём телу — оно с хрипом выгнулось, мужчина судорожно закашлялся, выплёвывая изо рта сгустки запёкшейся почерневшей крови, после чего съёжился, свернувшись в позу эмбриона, и тихо застонал. Я стоял, не зная, что мне делать — удивляться или бояться, слишком уж вовремя ударила молния, чтобы объяснить подобное природное явление простым совпадением. Да и погода снаружи стояла пусть и облачная, но до самого последнего мгновения ничто не предвещало дождя — солнце, когда мы шли по деревне, выглядывало из-за туч с регулярной периодичностью.