Ступень 5. Бегство в Эдем

Разобравшись с деньгами, я стал изучать практикуемые жителями ремёсла. Навскидку определил, что самым распространённым после добывания пищи занятием является производство одежды, обуви и, как ни странно, металлургия. Предметы быта — мебель, посуду и кучу разных мелочей обычно каждый делает для себя сам из подручных материалов — дерева, камня, кожи, металла. Редкие уникальные вещи или покупают, или меняют у местных умельцев. Так, на кухне у Ирумы используется набор предположительно бронзовой посуды, выполненный с поразительным изяществом и однозначно имеющий немалую художественную ценность. Родители девушки выменяли его у специалиста по работе с металлом на несколько комплектов отличной обуви — мама Ирумы в свободное время любит поработать с кожей, запасы которой в доме практически не переводятся, и особо удачно у неё получаются сапоги, полусапожки и что-то навроде гибрида сандалий и туфель. Одежду, как мне уже рассказывала Ирума, каждый житель деревни обычно делает себе сам, за исключением домотканой — в посёлке есть семья, специализирующаяся на производстве тканей. Ткут из всего — и из шерсти, и из местных растительных волокон. Кстати, тот сплав, что я вначале посчитал бронзой, оказывается, содержит в своём составе целый набор металлов и легирующих присадок, половину названий которых я слышу в первый раз. Оэл, оказавшийся профессионалом в области металлургии, на мой заинтересованный вопрос перечислил все существующие в природе металлы, которых оказалось чуть ли не в полтора раза больше, чем вообще может теоретически существовать в природе. На мои робкие возражения касательно того, что он ошибается, принимая за металл какой-то особый сплав, мужчина пояснил, что это я, оказывается, плохо знаю химию, и даже продемонстрировал мне несколько небольших слитков так и не опознанных мною металлов, утверждая, что эти слитки являются химически чистыми элементами. Не имея возможности проверить утверждения аборигена с помощью масспектрографа, я сделал вид, что согласился.

Посмотрел, как аборигены добывают металл. Это поразительно… Без магии местная металлургия была бы невозможной — здесь отсутствует технология производства металла, её заменяет магия. Магией металл добывается из руды, магией плавится и магия придаёт расплавленному металлу необходимую форму. Зрелище того, как в пустоте перед тобой выплавленный из только что добытой руды металлический брусок наливается светом, начинает оплывать, теряя форму, и, смешавшись с другими брусками различного цвета и величины, стекает вниз, заполняя сотворённую из искрящихся лучей пустоту над землёй, завораживает. Всё — и тигли, и формы, и молот, и пресс местным жителям заменяет магия. Так же, на уровне ощущений, аборигены определяют состав расплава — Ирума назвала мне точный процентный состав железа и легирующих присадок в собственноручно изготовленном ею наконечнике для стрелы, которых она наштамповала для моих тренировок с луком уже целый мешок. Весь процесс плавки происходил на моих глазах, причём для девушки он являлся столь же обыденным, как для меня выбор меню посредством нажатия кнопок на кухонном синтезаторе.

Отдельной строкой стоит изготовление оружия. Оружие каждый делает сам для себя и у соседей не покупает. Почему — не знаю, что-то связанное с местными религиозными предрассудками. Якобы изготовленное своими руками оружие никогда тебя не подведёт, в отличие от чужого, способного в самый ответственный момент предать своего хозяина. Подозреваю, что аборигены вообще одушевляют своё оружие, наделяя его чертами полноценной разумной личности, что, по моему мнению, абсолютный ненаучный бред. И если с магией я за время, прожитое в деревне, уже как-то смирился — сложно отрицать очевидное, к тому же сама магия есть, по моему разумению, не что иное, как особая форма энергии, выделяемая местными жителями и которой они научились управлять, то души — это уже мистика. Поверить в то, что у оружия может быть душа, так же сложно, как поверить в богов…

* * *

Всё время, пока я жил в деревне и изучал её быт, Ирума готовилась к нашему походу в столицу. Или делала вид, что готовилась. Я ей не мешал, помня обещание и наблюдая видимые результаты процесса подготовки. Хитрость девушки я обнаружил лишь спустя достаточно продолжительное время, когда все мыслимые и немыслимые сроки давно уже прошли, а мы так никуда и не выдвинулись. Более того — наступила осень, проявившаяся в данной местности наступлением сезона дождей. На мой прямой вопрос о конкретной дате выхода девушка ответила:

— Наступил сезон дождей. В дождь идти нельзя.

— А почему тогда мы не вышли раньше?

— Раньше я была не готова к походу. И ты не был готов. Дальний поход требует серьёзной подготовки. Оружие, одежда, обувь, запасы в дорогу.

— Сейчас готова?

— Сейчас — да, но в дождь идти нельзя.

— Почему?

— Лес плохой, — как непонятливому ребёнку объяснила мне девушка, — всё промокло, негде спать, зверь пугливый и охота плохая. В дождь идти нельзя, надо сидеть дома и дожидаться весны.

— А весной идти можно?

— Весной — можно.