Ступени любви (СИ)

— Да, это он. Я видел его как-то вечером у палаццо Реканелли. Правда, в голову ничего дурного не пришло. Да и как можно-то? На наших глазах вырос.

— Крочиато сказал, что он из-за этой, епископской сестрицы, на это пошёл… — проронил Меньи, рассчитывая, что услышит опровержение.

Но Пассано только пожал плечами.

— Дышал он в её сторону неровно, это верно. Но Раймондо ди Романо сестрицу кому попало никогда не отдал бы. Кто такой Пьетро Сордиано, чтобы о такой родне мечтать? Отец ему золотых гор не оставил.

В разговор вмешался Сильвио Тантуччи.

— Так не потому ли он на предложение Реканелли и клюнул? Надо бы обыскать его комнату. Если ему заплатили — деньги там, больше ему их и хранить негде, разве что зарыл где…

Эннаро Меньи потёр шею и поморщился — шея болела от удара мерзавца в монашеской рясе, с которым даже не удалось сквитаться, его тут же уложил Ормани. Вот это герой… Меньи снова вздохнул и кивнул Пассано.

— Дело Сильвио говорит. Возьми у матери ключи, поищем.

Тот кивнул, и едва Меньи и Тантуччи подошли к дверям комнаты Пьетро Сордиано, нагнал их с ключами. В комнате не было ничего примечательного, на столе оставались следы утренней трапезы, одеяло было небрежно наброшено на постель. На небольшом сундуке в углу нависал замок. Пассано хотел было попытаться подыскать подходящий ключ в материнской связке, но Меньи не хотел тратить время впустую и ударил мечом по скобам замка, тут же и вылетевшим.

В сундуке под вещами лежали деньги, коих при пересчёте, тут же произведённом Сильвио, оказалось триста дукатов. Да, столько Пьетро за службу не платили…

— А предательство подорожало, — неприязненно заметил Никколо, — за Господа нашего тридцать монет серебром взято, а этому в десять раз больше дали, да ещё золотом.

Эннаро Меньи мрачно озирал монеты.

— А где Микеле Реджи? Они же неразлучны были… небось, сбежал?

— Да нет, в храме убирать помогал, видел я его, — пожал плечами, отозвался Сильвио Тантуччи, — да в драке он на Тодерини кинулся.

Микеле Реджи подлинно никуда не убегал — и не собирался. Его случившееся искренне удивило. Он знал о влюблённости Пьетро, но даже предположить не мог, что тот отважится на предательство. Теперь он понял, что, оказывается, Пьетро лгал ему, говоря о дружбе и доверии. Ни на волос он ему не доверял. Микеле чистосердечно рассказал Эннаро Меньи всё, что знал, но знал, как выяснилось, совсем немного.

Эннаро махнул рукой и побрёл к себе. Пару раз споткнулся на лестнице, несколько раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Меньи понимал, что Феличиано не упрекнёт его за то, что в ряды охраны затесался предатель, ибо знал благородство графа, но при мысли, что по его оплошности произошла трагедия, сердце сдавливало тисками. Как сам Эннаро покажется завтра на отпевании? Как посмотрит Феличиано в глаза? Господи, как Чино обожал брата, как любил его…

Следующий день начался в замке задолго до рассвета и был днём похорон. Катарина Пассано и епископ Раймондо не спали всю ночь, хоть Амадео и сменил их на Бдении.

— Избавь, Господи, раба Своего Челестино от всякой тревоги, как Ты спас Ноя от потопа, как Ты вывел Авраама из земли Халдейской, как Ты избавил Иова от его страданий, как Ты избавил Моисея от руки фараона, как Ты избавил Даниила, брошенного в ров со львами, как Ты избавил трёх отроков из печи огненной и от царя неправедного, как Ты избавил Сусанну от лживого обвинения, как Ты избавил Давида от царя Саула и от Голиафа, как Ты избавил Апостолов Петра и Павла из темницы, избавь, Господи, раба Своего Челестино, через Иисуса Христа, нашего Спасителя, принявшего за нас смерть и даровавшего нам жизнь вечную. Аминь… — читал над гробом Раймондо литанию. — Господи Иисусе Христе, вверяем Тебе раба Твоего Челестино и молим Тебя, Искупитель мира, прими милостиво его в Своё Царство и одари вечной радостью, ради Своего милосердного сошествия с небес…

Феличиано Чентурионе, шатаясь, как пьяный, стонал и стенал, почти бредил, то требовал не произносить над братом покаянных коннотаций, уверяя, что его мальчик был безгрешен, как младенец, то просил всех облачиться в чёрное, то проклинал убийц. Накануне граф потребовал, чтобы брат покоился в гробнице в самом храме, и Раймондо согласился. Северино и Энрико вели Чино под руки, Амадео шёл сзади. Чечилия молча обняла Делию Лангирано и молилась.

— Хоть сердца наши преисполнены скорби, возблагодарим Бога за всё, чем одарил Он усопшего Челестино, и возгласим: Благодарим Тебя, Боже, Отче наш, за все годы и дни, которые Челестино прожил с нами, за великий дар святого крещения, благодаря которому Челестино стал Твоим сыном. Помолимся Богу, чтобы Он принял в Свою славу нашего усопшего брата Челестино и воззовём: просим Тебя, Господи, прости ему грехи, которые он совершил…