Ступени в вечность

— Я верил в то, что ты меня услышишь. Может быть, скоро ты сам решишь разделить мой путь по Ступеням. Ты ведь помнишь, Дверь можно открыть только раз, но нигде не указано, кто сможет туда проникнуть. А я не жаден.

Великий только веки опустил.

— Я знаю, что помнишь. Этого нельзя забыть, Раванга.

Очертания Великого Раванги приобрели странную неопределённость. Вмиг фигура его будто бы истаяла, потеряла плотность, затем привычные очертания, потом вовсе исчезла. Малая Луна как раз ушла из виду, а Большая поднималась, бледнея на глазах и предвещая своим появлением скорый рассвет. Сын Тархи погасил усмешку, прикрыл глаза и тронул пальцами струны.

Глава 13 Храм на озере

Свежий ветер, овевавший лицо, был так непохож на затхлый, дымный воздух пещеры. А дневной свет, резанувший болью глаза, привёл её в полное замешательство. Разве вчера… они не заночевали… у какой-то старухи? Или это было не вчера? Или во сне? И они до сих пор никак до посёлка не доберутся?

Маритха привычно потянулась и приподнялась. Вернее, попыталась приподняться. Только сейчас до неё дошло, что давит на грудь — широкий кожаный ремень. Только сейчас она сообразила, что вокруг кипит жизнь: стучат копыта, фыркают аинче, время от времени раздаются какие-то странные окрики. Она пошевелила ногами. Как Маритха и ожидала, они тоже оказались несвободны.

Страх слабой волною прокатился внутри и почти угас, затаился в глубине. Вместо него по телу разливалась бесконечная усталость, просто пожизненная. Опять… Теперь-то что? Кому она ещё понадобилась?

«Тангар!» — вспыхнуло искрой. Где он, что с ним сделали? Вот теперь настоящий страх прорезался, да ещё какой. Маритха принялась барахтаться, приподымая голову и стараясь оглядеться вокруг, нет ли ещё где такого же тюка на седле. Вместо этого она оперлась взглядом в какое-то жуткое нечеловеческое обличье и сдавленно вскрикнула.

«Не бойся. Ничего не бойся», — сказал голос внутри, и страх тут же улёгся, уступив место лёгкой тревоге. И обличье показалось не таким ужасным, и хранитель вдруг увиделся живым-здоровым и далёким-далёким. Ничего, она его ещё отыщет, только срок дай. Ей пропасть тут не дадут. Раз уж и голос знакомый с нею, и Ключ от Двери она ещё не потеряла, значит, никто в беде её не бросит. Спасут и на этот раз, коли придётся.

Между тем обладатель лица, почти сплошь заросшего густым, коротким коричневым волосом, склонился над Маритхой. Большие желтоватые глаза рассеянно бродили где угодно, не обращаясь прямо к девушке. Скользили по окрестным скалам, убегали вдаль. Должно быть, странный зверочеловек к чему-то прислушивался. Девушке сдавалось, что острые волосатые уши, торчавшие из коричневого меха, даже в сторону немного повернулись. Но Маритха отдала бы что угодно: слушал он не только ушами. Она за последнее время немало разных разностей перевидала, знает что к чему. Вот и этот… вслушивался в её… неужто дыхание? Или ещё что-то, понятное ему одному.

Незнакомец сморщил и без того морщинистую переносицу и вдруг издал необычный вопль, протяжный и стройный, будто слово, вытянутое из песни. Скользнул безразличными глазами по лицу Маритхи, вновь унёсся в далёкие дали. «У них не лекари — все какие-то песенники, — вспомнилось, словно из ниоткуда выскользнуло. — Вопят, поют, причитают, пока не оклемаешься…» Это Такхур про них говорил, про местных «дикарей».

Вот вы какие, адика, хранители запретных земель… звероподобные. И глаза желтизной отливают, совсем как у нарутхи. И тоже почти круглые… только прямо не глядят, вспоминать ни о чем не просят. Наоборот, в такие насмотришься — напрочь все позабудешь.

Адика махнул рукой, и довольно быстро рядом с ним обозначилось ещё два таких же самых уродца, ниже груди одетых в похожие, лоскутами составленные шкуры, притянутые через плечи какими-то жгутами. Они тоже старательно морщились, точно Маритха их чем-то ужасно раздражала.

За разглядыванием незнакомцев Маритха пропустила, как встал обоз — звуков вокруг поуменьшилось, теперь больше всего старался ветер. Её страх давно растворился, уступив место любопытству. Уж если нарутха ей зла не желала, то и здешние люди её не тронут. Только вот зачем она им-то понадобилась?

И тут они принялись переговариваться. Вернее, застонали все одновременно, только на разный лад. Вместе получалось очень странно. Даже… красиво, наверное. Так же «красиво», как светились глаза у нарутхи.

Не успела Маритха приспособиться к этим непривычно высоким голосам, как все трое умолкли и обратили взгляды к ней. Самый первый проворно забегал пальцами по ремням, ослабляя путы. Скоро девушка почувствовала, что вот-вот свалится наземь. Видно, её тут не столько на привязи держали, сколько к седлу прикрепили, чтобы не свалилась. Она с трудом приподнялась, цепляясь за шерсть своего аинче. А седла под ней и не было, подстилка какая-то.