Ступени в вечность

— Бывает, что и люди смотрят и не видят, — снисходительно пояснил Тангар, оборачиваясь вновь. — Великий многое может. Он сказал, сторожей у Моста мы пройдём без ущерба. Если лишнего не мельтешить перед ними. А вот дальше, на Той Стороне, потруднее придётся. Он так сказал. — Хранитель умолк, но тут же добавил решительно, как рубанул: — Ничего. Дойдём! Твоё дело — до поры не высовываться.

— Ладно… Только скажи, что там светлое такое, на дне Расселины? Или мне кажется?

— Вода на дне, что ж ещё, — хмуро ответил он.

— Вода?

Маритха чуть было вновь из-под укрытия не вылезла.

— Она самая.

— Открытая вода? Так много?

— А откуда, ты думаешь, вся Табала воду черпает? А теперь, женщина, замолчи! Ради всех Бессмертных!

Они подошли к противоположному краю. Хранителей на самом деле без приключений минули. Тангара и тут окликнули, и неудивительно: казалось, его знали все. Бывший хранитель, однако, в разговоры вступать не стал, ограничился приветствиями да отговоркой, что уже со Стархой много времени проболтал. Наверняка этого Старху потом расспросят, как следует, улыбнулась про себя Маритха, радуясь его выдумке. И навряд ли уход Тангара на Ту Сторону теперь поставят в ряд с её пропажей из Храма. Все будут думать, что бывший Первый хранитель на Покровителя обозлился. Да на Великого в обиде. И бросил их обоих. Находчиво, наверное… хотя не ей судить, конечно.

До смерти хотелось узнать, что за несправедливость учинил над Тангаром новый Покровитель, но сколько Маритха ни искала, не нашла повода для таких расспросов. Сам же Тангар все отмалчивался, погоняя тарпа, как будто решил её до самой Латиштры втихую тащить. Не то чтобы девушке так уж интересны были его дела, но что-то ей подсказывало: они крепко-накрепко связаны с ней самой. С тех пор как она в Табале объявилась, тут все косяком пошло.

— Эй, — позвала Маритха сквозь прорезь в пологе, — а долго ли до этой Латиштры?

— Дней десять, — ответил хранитель, даже не взглянув на неё. — Это если все ладно пойдёт.

— Ладно пойдёт, это как?

Тангар что-то пробубнил себе под нос, и ветер унёс слова, так что пришлось переспрашивать вновь. Оказалось, оно того не стоило.

— Если повезёт, — повторил он громче, — дойдём быстрее.

Девушка сгоряча дала себе слово помалкивать до самой Латиштры.

Как только первый страх и первый восторг перед таинственной Расселиной и водой на дне её прошёл, вокруг опять потянулись бесконечные холмистые пустоши, не предвещавшие пока что тех опасностей, о которых болтали в окрестностях Табалы. Маритхе стало невыразимо скучно и обидно. Медленно бредущая череда тарпов и спина Тангара впереди довершали её отчаяние. Неужто до самого посёлка ей придётся выносить с собою рядом этого твердолобого ненавистника? Неужто никого другого нельзя было найти? Ведь ясно же, Тангар её не терпит. А ещё вина перед ней… огнём его жжёт, не даёт забыть ни на миг, кого он стережёт.

Остаток дня осаждённая невесёлыми мыслями Маритха провела, забившись в уголок носилок, подальше от бурдючного жира, даже в холоде издававшего такой противный запах, что трудно было удержаться от гримасы отвращения. Иногда девушка подвигалась к щели, обозревала окрестности. Вокруг тянулись серые одинаковые холмы. Теперь её клетка сжалась до тесных носилок, угрюмо думала она, пытаясь отогреть лепёшку под одеждой, чтобы можно было жевать без усилий.

Холод уже не донимал так сильно, как во время её прихода в Табалу. Великий хорошо позаботился об её одёжках, да и погоды стояли совсем другие. Днём солнце так подогрело стылый воздух, что Тангар даже шапку снял и распустил ремни на своих шкурах. Девушка видела, что и другие погонщики от него не отстают, и оттого ещё больше куталась. Она в отличие от горцев к здешней погоде так и не привыкла. То, что им хорошо, ей плохо, а что им плохо — ей и вовсе конец.

Привалов не делали, двигались до самого заката. Когда скалы окрасились в багровые тона уходящего солнца, а в темнеющем небе едва обозначились обе луны, расходящиеся по местам, обоз встал. Бледный диск Большой Луны пока не успел опуститься в холмы, а Малая только начала свой путь по небу, когда погонщики выстроили тарпов неровным кругом, мордами наружу. Это место, видно, приглядели загодя. Тут холмы раздавались в стороны, образуя довольно широкую долину, так что во время ночного привала обоз растягивать не пришлось.

Бодрый вечерний холод пробрался за полог, заставляя Маритху запахнуться поплотнее. Снаружи слышались нечастые окрики, всхрапывания тарпов, и только. Тангар тоже что-то ответил, перекликаясь с остальными. Такие обозы не раз отправлялись в Латиштру. Никакой суеты. Никакого общего лагеря. Люди таились друг от друга, и каждый оставался при своём.

— Эй! — кто-то окликнул их снизу, обходя, видно, всех подряд. — Ваша вторая треть!

— Ясно! — ответил Тангар и полез внутрь, отогнув полог.

— Какая это треть? — подозрительно спросила Маритха.

— Нам охранять во вторую треть выпало.

— А-а…

Хранитель посмотрел на неё со вниманием, и девушка сжалась до упора, почти уйдя в мохнатые одёжки.

— Чего огня не разожжёшь, если замёрзла?