Стурлур – место, где все началось

Сжимая письма крепче, она сделала шаг в свет, льющийся из центра шатра. «Агандаур, великий предводитель, могущественнейший из слуг нашего Темного Владыки…» — начала она, внутри ощущая горечь лжи. «Я не могла устоять перед желанием побыть рядом с вами — великим и мудрым лидером нашего народа».

Агандаур приблизился, его взгляд скользнул по лицу Шани. «Ты проникла в мой шатер ради флирта, девушка?» — его голос звучал сдержанно, и Шани почувствовала, как его пристальный взгляд проникает глубоко в её душу.

Шани, улыбаясь и невинно моргая, продолжала льстить Агандауру, надеясь убедить его в своей искренности. Ей удалось незаметно спрятать письма, которые она стянула из сундучка, но в глазах Агандаура она увидела полное безразличие к её уловкам.

Внезапно Шани ощутила прилив страха. Она поняла, что Агандаур прекрасно осознает её истинные намерения, и что такое поведение может обернуться для неё настоящей угрозой. Но вместо того, чтобы схватить её или расправиться на месте, Агандаур лишь кивнул в сторону двери, позволяя ей уйти.

С облегчением выдохнув и собравшись с мыслями, Шани быстро направилась к выходу из шатра. Не оборачиваясь на спешно покидающую его палатку наемницу, Агандаур бросил ей фразу:

«Твои родители очень огорчились бы, узнав, что их дочь глупо погибла, рыская по моим личным покоям», — произнес Агандаур, его голос звучал глубоко и мрачно.

Эти слова мгновенно заставили Шани забыть все, что волновало её до этого — тайны Агандаура, предстоящий поход на Стурлур — всё это потеряло всякий смысл. В её голове начали стремительно появляться новые тревожные мысли. «Родители? Почему он их упомянул? С чего бы это? Он не может знать… Нет, если бы знал…»

«Н-но, я сирота, господин… У меня нет родителей. Отец был корсаром и погиб в одном из рейдов, а мать… Скончалась давным-давно от какой-то болезни», — произнесла Шани, ошеломленная словами Агандаура. Она не могла поверить, что он мог знать о её тайнах. Сердце её забилось быстрее, а руки задрожали от волнения. Зачем Агандаур специально упомянул её родителей? В её мыслях царил страх.

Агандаур пристально уставился на Шани с непроницаемым выражением лица. В его глазах мелькнул намек на проницательность, словно он предсказал её слова и попытки обмана. Но внезапно он усмехнулся, принимая её сомнения и страхи как естественный процесс.

«Иди», — произнёс он тихим, но уверенным голосом.

Остаток ночи Шани провела в раздумьях. Почему Агандаур упомянул её родителей? Зачем? Она пыталась убедить себя, что это просто игра, некий блеф. Он не мог знать правду о ней. Если бы знал предводитель черных нуменорцев, то непременно узнал бы и король Ар-Гимильхад.

Раннее утро в лагере, расположенном среди барханов пустыни, окутано тишиной. Песчаные ветры ещё не успели стереть следы минувшего дня, и лишь первые лучи солнца начинали освещать пространство, где всю ночь не смыкала глаз Шани, пока спали её соратники.

Дуф, проснувшийся лишь после восьмой кружки эля, обнаружил себя в своей телеге, окружённой остатками любимого напитка. Первое, что привлекло его внимание, — это Шани, неподвижно сидящая на песке, сжимая в руках какие-то бумаги и погружённая в свои тревожные мысли.

«Шани, что случилось? Ты выглядишь обеспокоенной», — произнёс Дуф, его низкий, грубый голос звучал тихо и успокаивающе, словно заглушая шум ветра.

Знакомый голос друга подействовал на Шани, как глоток воды для изнемогающего от жажды странника, блуждающего в пустыне.

«Дуф… Доброе утро. Всё в порядке. Я… Просто размышляла о том, как лучше действовать, когда доберёмся до Стурлура.»

«Никак, ведь мы до сих пор не знаем, чего от нас хотят! Но ты уверена, что всё в порядке? Ты выглядишь так, будто наткнулась на н-назгула» — произнёс Дуф, невольно вздрагивая при упоминании этого существа.

«Ха, да с этими ребятам лучше не пересекаться.» — Шани, собравшись с духом и преодолевая усталость от бессонной ночи, поднялась на ноги. — «Но нет, правда, всё в порядке. Спасибо, что спросил», — её голос всё ещё звучал с легким оттенком тревоги и усталости.

«Хмм, ладно. Как скажешь, сестрица. Но помни, если что-то случится, мои плечи не предназначены для твоих женских слёз на случай, если любовник уйдёт или изменит». — Дуф, знал, что Шани не замужем и не подпускала к себе близко тех, кто рассчитывал на что-то большее, чем дружба. Надеясь не обидеть Дуф, решил этим колким замечанием разрядить обстановку и подзадорить подругу.

«О, Дуф, какой ты заботливый! Не переживай, я обещаю не ныть на твоих плечах, за одним исключением: если среди ясного неба вдруг разразится гром», — ответила Шани с улыбкой, отшучиваясь над его словами.

«Вот, теперь на твоём лице появилась улыбка. С таким настроением и нужно начинать новый день. И да, гром не гремит среди ясного неба, дорогуша» — сказал Дуф, сам улыбаясь.

Шани омрачилась, стараясь не выдать своих переживаний, и невольно сжала через одежду кулон в форме серебряного лебедя, который всегда носила на шее. — «Да… Я знаю…»

Замечая мрачность на лице своей подруги, Дуф решил сменить тему:

«А что за бумаги у тебя в руке?»