Стужа

Вдруг единорог встал и потянул носом воздух. Стужа подергала за поводья, он прошел несколько шагов, но снова остановился и принюхался. Нери тоже остановилась. Она начала беспокоиться, задрожала, стала бить копытами, переступая с места на место. Внезапно глаза Ашура вспыхнули диким огнем, и он встал на дыбы. Стужа едва удержала его, ухватившись за гриву, и попыталась успокоить, поглаживая ему скользкую шею. Креган тоже шептал на ухо Нери какие-то ласковые слова, и животные, казалось, перестали нервничать. А вот Стужа почувствовала тревогу. Она никогда еще не видела, чтобы глаза Ашура горели так ярко, огонь отбрасывал на землю пляшущие блики. Она повернулась к Крегану, но он предостерегающе прижал палец к губам и прислушался, поворачиваясь во все стороны.

Она ощутила, насколько незащищенными они были на открытой равнине, здесь им негде было укрыться. Она тихо вынула из ножен меч. Без всякой видимой причины единорог вдруг снова с громким ревом встал на дыбы. Нери жалобно захрапела и начала мотать головой, на морде у нее появилась кровавая пена.

Стужа вдруг почувствовала, как будто что-то укололо ее сзади в шею. Она обернулась и завопила. Над ней висел Глаз Зарад-Крула. Вздувшиеся сосуды, налитые темной кровью, придавали Глазу отвратительный красный оттенок, черный зрачок был словно окно в ад, он горел неземной злобой.

Как только Стужа встретилась взглядом с Зарад-Крулом, она поняла, что пропала. Ее руки и ноги парализовал страх, кровь застыла у нее в жилах, она не могла сдвинуться с места, будто вросла в землю. Она хотела закричать, но ни звука не слетело с ее губ. Она услышала тихий вскрик, невнятное ругательство и поняла, что Креган помочь ей не в силах. Животные попали под те же чары, что и их хозяева, и на них тоже нельзя было рассчитывать. Мир погрузился в зловещую тишину.

Через некоторое время из каменистой бесплодной земли показались побеги. Они прорастали очень быстро и, словно изумрудные змеи, обвивали ее лодыжки. На концах побегов появились крошечные бутончики, и с фантастической скоростью распустились цветы всевозможных оттенков. Они наполнили воздух сладким дурманом. Стебли карабкались по ее бедрам, забирались в сапоги, залезали в рукава. Стужа почувствовала резкую боль, как будто кто-то ее укусил, еще раз, и вот раскрытые рты цветков принялись сосать ее кровь.

Стужу передернуло, и все внутренности словно свело судорогой, когда цветы впились в ее плоть, скользнули под пояс и поползли по груди. Она вспомнила, что держит в руке меч, и попыталась поднять его, но руки ее не слушались.

У нее сжалось горло. Капля пота стекла со лба, глаза обожгло солью, а она ничего не могла сделать.

Она чувствовала, что ее охватывает паника, которой ни в коем случае нельзя поддаваться. Собрав всю свою волю, она вызвала в памяти жуткий образ — кости, обглоданные бабочками. Она представила себе, как ее кости валяются вперемешку с костями Крегана, а из пустых глазниц растут две маргаритки, невинно покачивая головками.

Она терзала себя этой мыслью до тех пор, пока не начала вновь ощущать свою левую руку. Пальцами ей удалось сжать рукоять меча, но она смогла лишь чуть-чуть приподнять его. Глаз Зарад-Крула впился в нее взглядом, проникая во все мысли и пресекая все ее попытки освободится от чар. Его энергетический удар был так силен, что разум едва не покинул ее. Слезы обожгли ей щеки, она ощутила, что погружается в пустоту, из которой нет возврата.

И вдруг Стужа услышала, как беспомощно заржал Ашур. Этот звук проник ей прямо в мозг. Единорог снова заржал, потом еще и еще, и каждый раз это как будто вытягивало Стужу из той бездны, в которую ее засасывал чудовищный Глаз. Она сосредоточилась на этом звуке, представляя себе мучения друга, питая этим свою ярость и ненависть, которые ослабляли действие чар Зарад-Крула. «Мы не сдадимся, Ашур, — мысленно поклялась она. — Мы не погибнем».

Она напряглась. Пот струился по ее лицу и шее. Меч задрожал в ее руке. Кровь стучала у нее в висках, а мышцы сводило от боли, пока она билась за право распоряжаться собственным телом.

Ее веки затрепетали. Неимоверным усилием, ей удалось опустить их…

И чары рассеялись. Как только она сумела отвести взгляд, тело вновь стало подчиняться ее воле. Дикое рычание слетело с ее губ. Она взмахнула мечом, и, описав широкую сверкающую дугу, он врубился в зеленую массу. Неистово и отчаянно она рубила мечом и рвала рукой траву и цветы, что сковали нижнюю часть ее тела. Там, где цветы-кровососы впивались в нее, оставались красные следы. Крегана было почти не видно в пышной цветущей растительности, сквозь заросли можно было разглядеть лишь часть лица. Ноги животных тоже были спутаны, а цветы тянулись к их шеям. Ни Креган, ни Нери не шевелились, словно Глаз пригвоздил их к земле, а вот Ашур бешено мотал головой, хотя и не мог двигать ногами.