Стыдно не будет

Тяну его к себе за затылок, дважды просить не приходится: горячее дыхание на моей груди, быстрое влажное движение языком по коже, сразу после — касание зубами. Он прикусывает мой сосок, чуть тянет на себя, отчего мое дыхание рвется на стоны, словно податливая ткань на лоскуты. Ему это нравится. Следом проводит языком, успокаивает, дует и вновь кусает влажную горошину. Остро. Слишком остро. Я замираю, упиваясь удовольствием, но бедро тут же обжигает звонкое касание его ладони — двигайся. Я буду послушной.

Он быстро переключается на другой сосок. Втягивает в рот, посасывает, снова и снова жадно облизывает, крутит между пальцами. А затем бесцеремонно протискивает руки под мои шорты. Обхватывает ягодицы, сжимает до сладкой боли, буквально вдавливая меня в свой напряженный пах. Хватка становится крепче, от каждого движения языка — мое наслаждение мучительнее. Оно копится, требует разрядки. Он знает, как сильно я люблю эти ласки, тягучую прелюдию, всегда щедр на них.

Одна его рука скользит по краю белья, оттягивая резинку, которая ощутимо впивается в кожу. Пробирается под тонкую ткань трусиков спереди. Он смотрит в мои глаза, пока поглаживает лобок, продолжает смотреть, когда нежно расправляет мои складочки, касаясь клитора, большой палец совершает круговые движения, заставляя трепетать. Внизу живота горячо, я предельно готова для его агрессивного вторжения. Я хочу сказать, что люблю его.

— Тебе все нравится? — вместо этого. Кажется, он увлекся, играет со мной. Но пусть, я доверяю.

Трусь об его пальцы, склоняюсь к губам, чтобы лизнуть или поцеловать его.

— Продолжай, — он меняет наше положение: садится прямее, подгибает ногу, давая мне больше свободы. Смотрит, любуется. Поддерживает меня. Мы так возбуждены, сердца у обоих колотятся на разрыв. Мы создаем сказку из ничего, буквально из воздуха. — Я хочу посмотреть, как ты кончишь от моих пальцев.

Он проникает в меня сначала одним пальцем, затем двумя, дрожь нетерпения пробегает по телу, и я сжимаю их собой, желая, чтобы он тоже дрожал. Получается — он сбивается от того, что ощущает. Скоро я почувствую его в себе. Возбуждение топит с головой, кисть его руки уже мокрая, он прекрасно это чувствует, по глазам вижу — дуреет.

Он жадно трахает меня пальцами, я впиваюсь ногтями в его плечи, но совсем недолго:

— Все. Нахрен, — вдруг перебивает мои стоны. Поспешно стягивает с себя шорты с бельем, сдирает остатки одежды с моих бедер и насаживает меня на себя сразу полностью. До упора. Я все еще сверху, но он моментально перехватывает инициативу. Отчаянно меня трахает. Выходя на всю длину и вколачиваясь снова. Раздразнила. Наслаждайся. Трахает, пока я полностью не растворяюсь в ощущениях. В нем. Меня больше нет. Я кусаю кожу на его шее, отчаянно цепляюсь за его надежные руки, а потом плачу. От эмоций. От сумасшедшей, поглотившей меня любви, которая разрывает душу.

— Яна, Яночка, малышка, ты в порядке? Тебе больно? — он пугается, услышав всхлип, но я тут же спешу успокоить:

— Все прекрасно, — задыхаясь. — Я просто хочу быть только с тобой. Всегда только с тобой.

Он очень тяжело дышит, смотрит, как я силюсь улыбнуться:

— А если честно?

— Меня растрогали твои слова. Мне стало страшно, я не хочу никогда ни с кем спать, кроме тебя. Только не оставляй меня, пожалуйста, — по глазам вижу, он не понимает, к чему я это сейчас. Поэтому быстро добавляю: — Это ПМС, я на эмоциях. Не обращай внимания. Мне не больно, продолжай. Можно еще, мне супер.

— Ну что ты, — он смягчается, улыбается, быстро целует меня в лоб, щеки, губы, убирает мои растрепавшиеся волосы за уши: — Не сбежишь от меня через полгодика — женюсь. Продолжим? А то у меня сейчас яйца взорвутся, — шутит, и мне становится действительно смешно. Он тоже ощутимо расслабляется. Вот дура, перепугала мужика ни за что. Кивка ему хватает, чтобы вернуться к процессу. Он ни о чем не догадался, но это и к лучшему. Я ведь имела в виду не то, что он бросит меня ради другой женщины. Совсем другое.

Обычно с ним я испытываю оргазм в любой позе, иногда это требует чуть больше времени, помощи языка или пальцев, но результат предсказуем, очевиден и неминуем. В этот раз что-то не получается. Вроде бы все прекрасно, он сильно возбужден — а вид его полной готовности просто не может не действовать определенным образом. У меня мозг плавится, губы сохнут от одного вида его прекрасного члена. Рома достаточно нежен и терпелив, но у меня не выходит. Как бы я ни пыталась очистить голову от лишних мыслей, продолжаю испытывать страх и… вину. Будто это я в него стреляла. Словно я пособница.

— Давай по-другому? — умоляю. Кивает, тут же укладывает меня на спину. Не понимает, что не так, я и сама теряюсь: ощущения ведь потрясающие. Он усердно старается: и медленно, и, наоборот, быстро. Мы так долго занимаемся любовью, что я даже немного устаю, он давно весь мокрый, к тому же еще после сложного дня. Я снова прошусь наверх, некоторое время двигаюсь, а потом… имитирую пик удовольствия. Ничего для этого особо не делаю, просто теснее прижимаюсь к нему, замираю и расслабляюсь.

