Стылая

Об этом же говорили и монахи: мы, дескать, не раз подходили к дверям карцера и предлагали этому молодому человеку очиститься от всего наносного, провести ритуал изгнания темных сил, только вот тот и слышать об этом не желает – дескать, пошли все вон от меня! Мол, я здоровей и умней всех вас, мерзавцы!.. Вдобавок обещает, что когда станет королем, то присланная им армия сотрет монастырь до основания, камня на камне от него не оставит... Разумеется, монахи не восприняли всерьез слова Гордвина о том, что он, дескать, будущий король, но зато им было понятно, что принц вовсе не стремится очиститься от того дурного, чем успел отягчить свою душу, а раз так, то рано или поздно, но судьба этого молодого человека может кончиться более чем печально. В подобных случаях, чтоб не усугубить ситуацию еще больше, принято увозить из монастыря тех, чью душу не могут, да и не желают покинуть темные силы, давно поработившие эту самую грешную душу.

Ну, раз дела обстоят таким невеселым образом, то уже с утра было решено покинуть святую обитель. Конечно, рискованно отправляться в дорогу, когда имеется всего трое тех, кто в состоянии передвигаться самостоятельно, да вдобавок ко всему имеется трое практически неподвижных людей, а ведь нам надо вновь пробираться по диким лесам Зайроса. Впрочем, это еще можно пережить, но когда вдобавок ко всему мы обязаны заботиться еще об одном весьма неприятном типе, от которого неизвестно что можно ожидать... В этом случае поездка может оказаться весьма опасной.

Увы, выбора нет, да и помощи со стороны ждать не стоит, и потому было решено готовиться к отъезду, хотя хлопот с отбытием было не очень много: проверили оси и колеса, положили в кузов телег побольше сена, запрягли коней, за которыми все то время, что нас не было, ухаживали монахи. Мне даже показалось, что монахи успели привязаться к этим животным, и им было по-настоящему жаль с ними расставаться. Вообще-то этих людей можно понять: всего лишь несколько человек проживают здесь, в этих местах, полностью оторванные от мира, а лошади – это такие необычные существа, к которым можно быстро прикипеть сердцем, и расставаться с ними по-настоящему сложно. Все, что мы могли пообещать здешним монахам, так это только то, что по прибытии в Сейлс сделаем все, чтоб хоть немного облегчить их жизнь.

А вот наши святые отцы, и верно, выглядели неважно – бледные, с синими кругами под запавшими глазами, и каждый из них все еще не мог даже стоять без чужой помощи – к телегам монахи их вели под руки. Понятно было и то, что в дороге святые отцы вряд ли смогут сидеть, скорей всего, эти измученные молодые люди во время пути будут только лежать. Ну, раз дела обстоят таким образом, то мы постарались сделать все, чтоб путь для них был более-менее сносным, во всяком случае, сена в телеги набросали едва ли не доверху. Что же касается Павлена и принца Гордвина, которым тоже предстояло путешествовать в одной телеге – увы, но иначе никак!, то мы из старой доски соорудили в их телеге нечто вроде довольно высокой перегородки. Зачем? А разве непонятно? Хотя бы для того, чтоб эти двое видели друг друга как можно меньше. Разумеется, подобное не является выходом из положения, тем более что от бурчания и недовольства Гордвина инквизитору все одно никуда не деться, но хотя бы постоянно не видеть вечно разраженную и недовольную физиономию принца – это уже немало.

Хотя, если подумать, то принц Гордвин сейчас был едва ли не здоровее любого из нас, и вполне мог бы идти своими ногами, но неизвестно, что этот парень может выкинуть в любую минуту. Тут уж лучше держать его под постоянным надзором, да еще и крепко связанного, а иначе у нас нет никакой уверенности в том, что опальный принц никуда не удерет во время долгого пути. Не приведи того Светлые Боги, перекосит что-то у принца в его дурной голове, и потом ищи-свищи этого грешника по всем лесам Зайроса!

Все эти приготовления заняли какое-то время, во всяком случае, мы задержались с выходом несколько дольше, чем рассчитывали. К тому же перед самым отъездом Павлену, который уже находился в телеге, понадобилось о чем-то переговорить с настоятелем монастыря. Ну, о чем шла речь я интересоваться не стала – своих забот хватает.

Пока Коннел и Якуб помогали забраться в телегу отцу Витору и отцу Арну, появился и принц Гордвин в сопровождении все тех же монахов. Если Павлен выглядел даже хуже святых отцов, и мало чем напоминал того уверенного в себе человека, каким был при нашей первой встрече, то Его Высочество был полон злости, которая, казалось, прибавляла ему сил.

– Долго меня еще будут держать в этом мерзком месте?.. – заорал опальный принц, увидев нас. – И вас, монахи, я отныне тоже считаю полным дерьмом, которому не место в этом мире!

– Чем же мы заслужили подобное отношение к себе?.. – спокойный голос настоятеля звучал куда более убедительно, чем очередной вопль Гордвина.