СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- И не нужно тебе никуда удирать! – строго сказала она. – Я запрещаю! Я уже придумала, как сделать так, чтоб ты жила у меня, но никто об этом не думал и не заподозрил бы, если тебя ищут...

Я подняла на нее расплывающиеся глаза.

- Сослуживцы мужа всегда присылают мне потенциальных курсанток, поступающих в разведшколу... Чтоб они помогали мне. Где-то ж надо их держать. К тому же там и на телохранителя, и на всякую дрянь учат... Вряд ли кто удивится, что у меня новая претендентка, а ты действительно будешь поступать в разведшколу по настоящему... Документы я тебе добуду... Ты немного похожа на меня... – она изучающе посмотрела на меня, – я тебе дам свои старые документы, до замужества... Они у меня “потерялись”... Я то и старше тебя лет на восемнадцать... – она ухмыльнулась и словно помолодела.

- Но они сразу определят, что я...

- Не определят! – безапелляционно сказала Люба. – Я научу тебя краситься... У тебя будет удивительно достоверная очаровательная легенда... Ведь рассказывать ее буду я... Все настоящие эпизоды до замужества... Вряд ли они помнят мою девичью фамилию... Ты получишь новые документы, обменяв старые в моем маленьком городе... Приплатишь там за срочность, они компьютеры видели в телевизоре, телевизор у них передовику дали за храбрость. Вряд ли тебя раскроют... Вот и проверим, чего стоит служба проверки в школе...

- Ты засылаешь туда шпиона из ФСБ! – обвиняюще сказала Принцесса Любе, залазя ко мне на кровать.

- А меня не пустят в расход, если раскроют? – осторожно спросила я.

- Не-а... Я предупрежу мужа, что решила проверить его контору на прочность, он же один из ее директоров...

- Что значит один из...?

- Это значит, что пока он на задании, то обязанности берет на себя другой директор... Который вернулся и “отдыхает”... То есть тренируется, чтобы вернуть форму к новому заданию, конечно... А как же ты думаешь, они их только на полигонах учат? И кого бы они выучили так? – ворчливо спросила она. – Все десятикурсники уже работают на заданиях в группе прикрытия разведывательных операций за рубежом или внутри, иначе это были бы барышни, а не бойцы... А так их с самого первого курса постепенно втягивают в живую работу под прикрытием более опытного соратника... Если младшего убивают или он терпит поражение, то его смотрителя понижают на год, потому все тщательно помогают своим стажерам... Так волчица дает волчонку играть с равной ему по силе опасностью, но тщательно отбирает то, что намного сильней его и убьет без смысла... Зато вырастают хорошие волки... Тебе надо в школу!

- Но я же ничего не знаю! – в ужасе сказала я. – Я провалюсь!

- Принцесса будет заниматься с тобой по учебникам Олега... – непререкаемым тоном сказала Люба. – Я думаю, она сумеет объяснить тебе, из нее будет толковый преподаватель, как раз для тебя.

Малая завизжала от восторга и бросилась мне на шею. А потом Любе. Я в ужасе посмотрела на крошечного ребенка.

- Не волнуйся, мама, я все сделаю... – мурлыкая, потерлась она об меня. Я тебе все объясню в картинках и задачках... Я тут такой метод Бадмаева вычитала, закачаешься! Я побежала готовить тебе уроки, подумаю, как объяснить...

Люба хлопнула ее вслед по заднице и как-то лукаво улыбнулась.

- Если хочешь выучить хорошенько, объясни это другим... – как-то непонятно проговорила она.

Я смотрела на нее.

- Вы так добры...

- Пустяки... – устало махнула она рукой. – Мне нравится быть доброй... – лукаво сказала она.

- Она помогает всем бомжам, кошкам и бабкам в округе... – сквозь приоткрытую дверь наябедничала Принцесса, возвращаясь назад с кучей учебников. – Она приезжих девушек пристраивает, помогает им найти работу, выйти замуж... Они все к ней приезжают как к своей маме, ты еще не знаешь какой это кошмар жить в этом сумасшедшем доме! Как на вокзале и все время кого-то лечим и успокаиваем! Меня всю зацеловали до самих тапочек!

Я не выдержала и засмеялась. Она же была крошечная, шестьдесят сантиметров от тапок до банта, просто кукла!

- Ты не можешь мне рассказать, когда у тебя появился рубец на голове... – вдруг просяще сказала Люба, заметив, как я напряглась. – Не обижайся, я хочу знать как врач, я хочу тебя вылечить.

Я испуганно и с болью посмотрела в ее глаза, дрогнула и успокоилась.

- А это... – я опять дрогнула, – можно вылечить? Я стану такой, как все?! – я взглянула на нее с такой надеждой, что она просто притянула меня к себе.

- Можно... – шепнула она. – Но трудно... Но мне нужно знать, что произошло...

- Я не знаю... – разрыдалась я. – Отец не говорил, родные отговаривались катастрофой. Я не знаю, когда это было, но я еще не говорила тогда... Только я заговорила очень поздно... Но мне снятся страшные сны... – затравленно прошептала я. – В доме не упоминали даже слова оружие, смерть, война... И отец мне запрещал касаться любого оружия, даже игрушечного, запрещали книги, где было оружие, смерти, убийства, я слушала отца, не касалась, не касалась его... – чуть не выкрикнула я, – мне не давали играть в военные игры и даже смотреть телевизор... – сдавленно прошептала я.