Суббота навсегда

375. …шли с видом только что выписавшихся из больницы блудниц, обыкновенно говорящих о себе, не чинясь: я с улицы. — По осознанной наблюдательности (выражение С. Ш.) Пастернак не имеет себе равных. Этим он подкрепляет свою правоту — и, следовательно, право не сажать тебя за свой стол. Здесь не как с арийцем, под честным взглядом которого вечно кажешься себе виноватым, вечно каешься в том, что ты — это ты (и даже страшная искупительная жертва действенна лишь на краткий миг). Здесь по-другому. Ты вроде бы и свободен выбирать между собою и им, но только он наперед знает: ты не воспользуешься этой вчуже дарованной тебе свободой. Для тебя он — ханжа. И тогда всем своим катастрофическим весом он наступает на тебя. Его творческий гений подчинен одной лишь задаче: доказать — мне доказать — что о нем я сужу на основании своей собственной низости. Самый раз и впрямь почувствовать себя нравственным пигмеем — Альберихом, но уже не по крови, по духу — и разразиться… «проклятием любви» (главный лейтмотив «Кольца»): «Живаго» — концептуальный роман!.. играем в «Войну и мир»!.. (Да, играем. Завидно? А таких, как ты, не принимаем.)

376.…кости твоей матери, коим суждено по приговору суда разделить участь того, кто ей наследовал. — Бернар Гюи прямо говорит в своих «Practica inquisitionis», что «ересь должно преследовать не только между живыми, но также среди мертвых, особенно когда необходимо препятствовать заражению ересью наследников ввиду верований тех, кому они наследуют».

377.Сделавшись наместником Толедо еще при Лерме… — Франсиско Гомес де Сандоваль-и-Рохас, маркиз де Денья, граф-герцог де Лерма, фаворит короля Филиппа III, возведенный им в сан первого министра. Предавался разгульной жизни, расхищал казну, за что в последующее царствование был судим и присужден к «наказанию по числу имен», то есть к полной конфискации имущества.

378. …забираться с коленками на стул, как Шодерло де Лакло. — Из мемуаров Дашковой известно, что Шодерло де Лакло, посетивший в 1773 году Петербург, на обеде у императрицы мог сидеть за столом лишь означенным способом — что не только не смущало ее величество, но, напротив, содействовало их сближению. Царица и сама большую часть жизни «мучилась в этой части тела» — по тридцать раз на дню захаживала в кабинет задумчивости, где, кстати, и испустила дух (бес подбивает прибавить «в последний раз»), а вовсе не от удара копытом, пав якобы жертвою собственного бесстыдства, чему охотно верил, например, Пушкин, снабдивший свою юношескую «Песнь о вещей Ольге» довольно-таки скабрезным посвящением — которое потом тщательно вымарал.

379. …обе Марии были новыми христианками. — В житийной литературе нет указаний на то, что Матерь Божия приняла крещение.

380. Местоблюстителем был о. Тиресий (Терезий), поэтому читал министрант… — в Испании, где, в отличие от Англии, была не «драматургия ее величества», а «ее величество драматургия», слепой о. Терезий просто не мог не превратиться в слепого Тиресия.

381.…благодарение Господу и его Святой Инквизиции ~ в сопрано недостатка у нас не было. — Как уже говорилось, в отличие от английского театра, на испанской сцене женские роли исполнялись женщинами.

382. …церковь отрекается от вас и передает в руки светской власти. — См. прим. № 190.

383. Показать бы тебе, насмешнику ~ что случится с жизнью твоей… — Многие бы могли принять это на свой счет, но ошиблись бы. Мы отсылаем читателя к творчеству поэта А. А. А. Итак, три слуховых окошка, за которыми скрипач представляется лучше скрипачки, актер лучше актрисы, машинист лучше машинистки. Есть здесь что-то одновременно и допотопно-мещанское: фрак Жорж-Занд — и безнадежно-советское: платоновское, макаренковское; интересно, в женских исправительных колониях к надзирательницам по уставу полагается обращаться «гражданин начальник»? (Тогда уж совсем «кобёл» какой-то получится.) Кстати — право на половое самоопределение в грамматике должно быть обоюдным: поэтесса Кузмин, писательница Харитонов — если учесть, что причины перверсии могут быть самыми разнообразными.

384.Лобное место — vertex буквально «темя».

385. …он по своей воле уступил премьерство сыну, которого горячо любил… — Предвидя скорое падение, Лерма сажает на свое место сына, герцога д’Уседу, для себя же исспрашивает кардинальскую шапку.