Суббота Воскресенского

– Привезут, – уверяла мама. – У нас в городе в кинотеатре тоже покажут.

В голове что-то вспыхнуло. Он-то все думал, как «Порги и Бесс» могли оказаться на афише советского театра? Да еще в то время? Фото очень старое. У мужчин пальто, шапки-ушанки, женщины в платках. Сталинское или послесталинское время. Тогда джазовую оперу «Порги и Бесс» точно поставить не могли. А вот привезти… гастроли…

Включив телефон, Шевцов открыл интернет и вошел в поисковую систему. Потребовалось несколько минут, чтобы найти нужную информацию. Зимой 1955 года американская труппа приехала в Ленинград с оперой Гершвина «Порги и Бесс». Это были первые организованные американские гастроли в СССР после смерти Сталина.

Шевцов вернулся к сделанным им в Москве фотографиям. Записка о приезде Ирины в Ленинград датировалась 1954 годом. Все правильно. Будущая зима – это либо декабрь 1954 года, либо январь, февраль, а через несколько месяцев и декабрь 1955-го. Ирина приедет в Ленинград. Если Ирина из писем одна и та же, то она могла переехать в Америку. Ирина танцует, а «Порги и Бесс» – не классическая опера, там есть танцевальные номера. Все сходится. Осталось понять, что это за Ирина. И очень бы хотелось узнать, кому писались эти письма.

Поезд медленно тронулся и начал набирать скорость. Шевцов смотрел на мелькающие за окном старые, похожие на заводские, здания. Он нашел зацепку. Наконец-то понял, с чего можно начать. Есть вероятность зайти в тупик, но попробовать нужно.

Шевцов снова включил телефон и набрал номер.

– Профессор подумал над моим предложением? – раздался в трубке голос Надин.

– Привет. Боюсь, это предложение мне не подходит.

– Значит, прошло мало времени. Подумай еще, – предложила бывшая жена.

– Предлагаю подыскать другого кандидата.

– Ты звонишь, чтобы сказать мне о другом кандидате?

– Нет. Мне нужно знать, у кого ты купила буфет.

– Я купила его через интернет.

– Слушай, думаю, он не был дешевым, и его откуда-то доставляли. Наверняка остались не только чеки, но и имя продавца. И ты же покупала его не по картинке, правда?

– Да, Шевцов, с тобой не притворишься глупой наивной дурочкой.

– Для этого я тебя слишком хорошо знаю.

– Хорошо, – вздохнула Надин. – Я постараюсь узнать у продавца, откуда у него этот буфет. Но предлагаю сильно не надеяться на удачу.

– Предложение принято.

– К тебе все еще ходит та рыжеватая нимфа?

– К буфету это не имеет никакого отношения.

– Ладно, я поняла. Узнаю про твой буфет. Если раскопаешь что-нибудь интересное, расскажешь? Все-таки историк во мне не умер.

– Если накопаю, расскажу.

На этом они разговор закончили. Но как только Шевцов положил телефон на столик перед собой, он снова зазвонил. Директор Отрадного.

– Олег Дмитриевич, – раздался в трубке взволнованный женский голос, – музей нам продает столик для рукоделия с бисерной поверхностью. Они согласились!

Столик для рукоделия

Аннушка расшивала младенческий чепчик голубыми и желтыми нитками. Уж скоро близился срок, живот совсем раздуло, ходить стало тяжело. «Хоть бы сын, – думала Аннушка. – Хоть бы наследник. Петрушу порадую».

Она желала поскорее разрешиться от своего бремени и боялась этого. Сколько их женского роду мрет, производя потомство. Аннушке жить хотелось. Муж вот ее порадовал – купил французский столик для рукоделия, поверху расшитый бисером. Столик установили в малой гостиной, что выходит окнами в сад, чтобы Аннушка сидела, шила-вышивала да любовалась садом. Внимательным мужем оказался Петр Иванович. Внимательным и щедрым, да неверным. Как только Аннушка понесла, сразу перестал заглядывать к ней ночами.

Все в «Мон плезир» спешил. А то Аннушка не знала, что в «Мон плезире» ожидает его актерка. Марфуша, которая тоже когда-то пела, а теперь была приставлена к Аннушке наперсницей, подробно рассказывала про творящиеся в усадьбе дела. Каждую новость несла. Аннушка должна знать.