Суббота Воскресенского

В глубине души Полина не верила в долгосрочность этого нечаянно свалившегося на нее романа. Не может все быть так просто и гладко. Не может – и все тут. Поэтому, остро чувствуя его быстротечность, она упивалась каждой минутой, проведенной вместе. Ей нравилось все – разговаривать с Олегом по телефону, приезжать к нему домой, заниматься любовью, неторопливо, обстоятельно, а потом вместе ужинать и пить чай, разговаривать на разные темы, задавать вопросы, получать ответы и не стесняться. Нравилось отсутствие драмы и накала – этого изматывающего состояния, которое обескровливает и опустошает. У Полины после мужа был один мужчина, за недолгий срок отношений с которым вымотались оба. Он постоянно ревновал, она постоянно защищалась, потом обязательно была страстная постель, после которой ничего – только усталость и эмоциональное истощение. Две другие, необременительные и ни к чему не обязывающие связи убедили Полину в том, что теперь ее удел – одиночество, потому что даже после «легких» отношений оставались опустошение и печаль.

И это холодное одиночество, непроходящую после развода с мужем тоску она душила работой. Столько на нее жаловалась, а по сути, работа Полину спасала.

Полина почти смирилась, почти убедила себя в том, что желать ей по большому счету для счастья нечего… Все есть.

И вдруг – Олег.

Разве можно поверить, что это надолго?

Полина не верила, она боялась. Но очень спешила побыть счастливой и желанной. Она хотела успеть забрать из этих отношений максимум. И подарок Шевцову выбирала особенно тщательно.

Домой Полина вернулась, груженная пакетами. Кроме подарков, она купила молока, сыра, сосисок, творога и свежих овощей.

Сын совсем пропал. Приехал в среду, нажарил картошки и мяса – все очень вредно и очень вкусно, – они вместе поужинали, пообщались, долго пили чай, но на ночь Даня не остался. Он был полностью в своем романе с Женей. Полина это видела и принимала. Наверное, в другое время она почувствовала бы себя очень одинокой. Но теперь у нее был Олег, и это сильно меняло ситуацию.

В субботу утром после корпоративной пятницы, когда они лежали в кровати и решали, что лучше: яичница или омлет, Полина сказала:

– Мне кажется, я знаю тебя всю жизнь. Это очень глупо?

– Нет.

От его ответа на душе стало тепло и легко. В Олеге ощущалась такая стабильность, что начиналось верить в невозможное. Полина не могла понять, почему он не женат. Может, был, но что-то не сложилось? Скорее всего. Она была уверена, что если спросит, он ответит. Только спрашивать почему-то не хотелось. Не хотелось знать о других женщинах в его жизни. Ведь все, что «до», – сейчас значения не имеет.

Полина положила купленные продукты в холодильник, а потом начала убирать подарки. Чехол на планшет и зонт для Дани, наушники для близнецов, палантин для Нонны. Подруга обожала всякие платки и шали. Олегу Полина купила мягкий кашемировый шарф и маленькую фарфоровую статуэтку – девушка держит корзину, в которой ягоды и цветы. Это в память об осенней поездке, с которой, как казалось сейчас Полине, все началось. Увидев в магазине фарфоровую фигурку, она вспомнила про музей и статуэтку мальчика, держащего рог, а также слова Олега, что подобные вещи служили опознавательными знаками для гостей, временно покидавших стол. Они запоминали свое место по таким вот приметам.

Фарфоровый мальчик

Аннушка сидела за столом и рассматривала фарфорового мальчика дивной работы. Мальчик держал рог с цветами, яблоками и виноградом. По одну сторону от Аннушки сидела матушка, по другую – жених. А стол был большой, гостей много. Князь Черкасский умел закатывать праздники, потому и издержки имел огромные, как сказал батюшка. Задолжал много. Вот и надумал жениться. Аннушка была богатой наследницей, да рода незнатного, хоть и дворянского.

Когда Петр Иванович соизволил посвататься к ней, батюшка сразу ответил согласием, несмотря на то что не одобрял склонность князя сорить деньгами.

– Зато какой род знатный! Породнимся с самими Черкасскими, а по приданому договоримся.