Субботним вечером в кругу друзей

— Во-во, — обрадовались Круглов и Мишин. — Как раз это мы имели в виду. Немножко малинки, то есть клубнички… «Помню, помню, помню я, как меня мать любила. И не раз и не два она мне говорила…» — с подъемом спели они.

— С этого бы и начинали, — ласково сказал Морковин и душевно продолжал: — Классика для пенсионеров и престарелых — верно? А нас воротит от этого слюнтяйства. Верно?!

— Совершенно верно, — обрадовались Круглов и Мишин. — Вы как в воду смотрите. Мы именно такие. Классику любим-обожаем, но классика разная бывает. Мы за легкую классику. Самую-самую…

— Тронут вашим вниманием, — сказал Морковин. — Спасибо за откровенность. — И гостеприимно указал на дверь: — Можете воспользоваться, пока есть еще время. И помните — мои двери широко открыты для вас.

Похоже, Мишин и Круглов еще ничего не понимали.

— С этой стороны, разумеется, — добавил Морковин.

И тут только до них, меломанов, наконец дошло. Упали на колени, запричитали, ломая руки:

— Простите, мы больше не будем.

— И не надо! — сказал Морковин, поочередно поднял каждого за ворот и как кутенка вынес за порог. — Никогда не выдавайте себя за ценителей серьезной музыки. Это может плохо кончиться, — внушительно сказал он.

Вслед меломанам понеслась разухабистая песня в отличной записи: «Помню, помню, помню я, как меня мать любила…»

С ЗАМКАМИ И БЕЗ ЗАМКОВ

Это верно. Новое с трудом пробивает себе дорогу. Недавно я побывал в доме отдыха, где сделали еще один шаг вперед в смысле культуры обслуживания. Ликвидировали замки. Везде. Вплоть до уборных.

«Надо больше доверять друг другу, — сказал директор. — Вор и так всюду проникнет. А замки и разные задвижки оскорбляют достоинство человека. К тому же администрация не знает, чем вы там занимаетесь за замком. Может, в карты режетесь. Или распиваете. А то и вовсе. Люди есть люди. Попробуй уследи, если каждый, закрывшись в своей комнате, начнет безобразничать. Кроме того, вдруг пожар. Комнаты заперты. А там казенное имущество…» В общем, оказалось, что отдыхать без замков можно не хуже, чем с замками, если не считать мелких недоразумений, не имеющих, к счастью, большого общественного значения. Начали они с туалета. Открываете вы, скажем, дверь. А там уже какой-нибудь другой отдыхающий вежливо улыбается: «Доброе утро!»

Я как человек излишне впечатлительный очень смущался, когда ко мне в комнату по ошибке заходили незнакомые женщины в домашнем виде, и даже почему-то не сразу уходили, а пытались завязать бесполезный разговор и наводить кое-какие мелкие справки.

Как-то утром я проснулся, открываю глаза — вижу, надо мной стоит женщина в белом халате. По виду персонал. И в упор смотрит на меня.

— Что-нибудь случилось? — спрашиваю.

— Почему вещи разбросаны по комнате? — сурово говорит персонал. — По какому праву так неорганизованно отдыхаете?

— Извините, — отвечаю. — Я с детства такой.

— Сейчас же приведите в порядок комнату.

— Не могу.

— Что за глупости! Как это не могу?

— Я стесняюсь…

— Он стесняется… Это почему же?

— Видите ли, я сейчас не совсем одет…

— Ну и что? Я сотрудница, меня можно не стесняться, — ворчала женщина, покидая комнату.

Едва за ней закрылась дверь, я как заяц-русак прыгнул к своей одежде.

Все закончилось благополучно, если не считать того, что в один прекрасный день у меня пропали кое-какие пожитки включая все наличные деньги.

Обнаружив пропажу, я, естественно, тут же заявил о ней администрации, полагая, что уж коли она ввела такой порядок — проживать без замков, то и должна отвечать за последствия. Однако мне резонно возразили, что администрация за деньги и другие ценные вещи, не сданные в камеру хранения, ответственности не несет.

— А где это написано? — спросил я, все еще на что-то рассчитывая.

— У входа в дом отдыха, гражданин. Вы грамотный? Вот и читайте объявления.

Короче, эксперимент с замками в доме отдыха под давлением масс в конце концов отменили, хотя мне от этого легче не стало. Зато урок извлечь можно всем. Новое вводить, конечно, надо. Никто не спорит. Но вводить с умом, чтобы при этом не страдала нервная система и не пропадали вещи. Пусть даже личные. И не особенно ценные. Тем более что за это администрация никакой ответственности не несет.

ПРОИСШЕСТВИЕ

— Самый поганый день — воскресенье, — сказал рослый рыхлый Дергачев, почесывая подбородок с трехдневной кактусовой щетиной. — Не знаешь, как убить время.

— Точно, — осклабился худосочный Тимохин, открывая в улыбке маленькие прокуренные зубы. — Все винные магазины закрыты. Эхма… — И он потеребил свою небольшую свалянную, словно клок коричневого моха, бороденку.

— Вот ему хорошо. — Дергачев показал пальцем на лежащую недалеко от них на потрескавшейся окаменевшей земле рыжую собачку с широко раскрытой пастью, из которой вывалилась красная тряпица языка. — Лежит на самом солнцепеке и хоть бы что. Верно, Кузя?