Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Бела IV и его брат Коломан подтянули войска, что вызвало откровенные опасения Бату. «Сразу после переправы, чжуван, ввиду увеличивающегося войска врага, захотел потребовать возвращения Субэдэя, с запозданием рассчитывая на него» [12, с. 232], но тот действовал строго по намеченному плану, и послал гонца к джучиду, который, доскакав до Бату, дословно прохрипел депешу: «Субэдэй сказал так: „Ван желает вернуться — [пусть] сам возвращается. Пока я не дойду до города Пешт на реке Дунай — не вернусь!“» [12, с. 232]. В данном случае упоминание Субэдэем Пешта необходимо рассматривать не как цель данного сражения, а как цель всей венгерской кампании. Возможно еще и то, что Субэдэй намеренно затягивал с атакой, выжидая того момента, когда венгры окончательно сфокусируют свои действия против Бату, оголив южный фланг. Подобная тактика для нанесения внезапного, решающего по-ф: дного удара была применена через 139 лет Дмитрием Боброком-Волынским на Куликовом поле, когда он, игнорируя просьбы Владимира Серпуховского вступить в бой и дождавшись критического момента в ходе сражения, двинул свой засадный полк, который и решил исход всей битвы и судьбу нарождавшейся России.

Наконец ранним утром 11 апреля «выжидавший время Субэдэй смог беспрепятственно перейти Сайо на юге и приблизиться к равнине Мохи. В скором времени армия короля Белы была окружена и большей частью заключена в узкое кольцо, откуда не было выхода» [4, с. 231]. «К 7 часам утра венгров отбросили в их лагерь, который с этой минуты превратился из серьезного средства обороны в элементарную ловушку» [29, с. 305]. Во время того сражения у р. Шайо в долине Мохи, Субэдэем были использованы катапульты и камнеметы, они были задействованы и при переправе на участке Бату, как замечено выше, во время схватки за мост и во время штурма венгерского лагеря. «Монголы выкатили катапульты и стали забрасывать в лагерь снаряды с нефтью, порохом и прочими горючими веществами» [16, с. 293], «…это был первый в Европе случай применения этого мощного оружия… Все утро лагерь обстреливался стрелами, камнями и огнеметами, и потери венгров были ужасающими» [29, с. 305].

Сражение у реки Шайо (11 апреля 1241 г.)

Сообразив, что дело плохо и пора, наплевав на рыцарскую честь, сверкая золочеными шпорами, бежать, «…герцог Коломан, епископ Хугрин и присоединившийся к ним магистр тамплиеров в Венгрии пытались перейти в контратаку. Их немногочисленные отряды очень скоро были смяты, тяжелораненые герцог и епископ вернулись в лагерь, а магистр погиб. Часть венгерского воинства погибла от стрел, остальные, так и не получив приказа по поводу дальнейших действий, обратились в бегство. Венгры пытались выбраться из лагеря, но им преграждали путь упавшие палатки и веревки от них, в образовавшейся давке задние напирали на передних, и многие погибли по вине своих же соратников» [47, с. 143].

Потери венгров росли, им казалось, что вырваться из лагеря-ловушки невозможно. «Они обнаружили, что монголы их окружили практически со всех сторон. Но в одном направлении, казалось, есть просвет» [16, с. 293]. Монголы, выполняя коварный план Субэдэя, «…отошли, открыв соблазнительную брешь в своих боевых порядках, чтобы выманить оборонявшихся на попытку выбраться через нее из окружения» [29, с. 305–306]. Венгры бросились в эту брешь и, казалось, вырвались, но не тут-то было — за спасающимся европейским воинством ринулась самая быстрая в мире конница. Субэдэй, применив эту уловку по выманиванию врага из укрепления, прекрасно понимал, что рубить в ужасе бегущего в спину гораздо проще, чем биться с ним лицом к лицу. Обращенные в беспорядочное бегство подданные и наемники Белы IV ощутили на себе всю мощь «монгольской лавы», самого совершенного в истории войн кавалерийского приема, годного и для обороны, и для преследования разгромленного противника. Э. Хара-Даван, не умаляя ни в коем случае методов ведения боя казаками, заметил, что наша знаменитая «казачья лава» являлась, по всей видимости, «бледной копией» [7, с. 138] лавы монгольской. Страшно представить в самом страшном сне, что чувствовали венгры и немцы, когда они из опасных противников, облитых броней — «кованых ратников» превратились в легкую добычу преследующей их монгольской конницы. «Как отважный лев, который кидается на добычу, монголы гнались за ними, нападали и убивали, так, что уничтожили большую часть того войска», — писал Рашид ад-Дин [38, с. 406]. А аббат из Мариенбурга через год после тех событий сообщал о 65 тысячах погибших [29, с. 306]. Король Бела IV бежал, бросив страну, вначале в сторону Священной Римской империи, а затем к побережью Адриатического моря. Его брат Коломан умер от ран.