Субъект. Часть четвертая

В сердце разрастающегося солнца под осевшей землей начало комкаться и сжиматься пространство. Оно становилось каким-то неправильным, не вписывающимся в гармонию непрерывности нашего мира. Всё, что было вокруг, а именно оплавленные стенки реактора, термоизолирующие сплавы, подвальные своды и прочее, стало растягиваться, всасываясь в центр этого казуса пространства. Это напоминало черную дыру. Вскоре потянуло и меня следом за развороченной территорией Айсберга, жалкими останками отряда и грудой спекшихся кирпичей. Я не сопротивлялся. Готов поспорить, что если бы я сейчас находился в прежней, материальной оболочке своего тела, то смог бы испытать яркие и невыразимые, но, судя по происходящему, весьма кратковременные ощущения. Все экстремально растягивалось и тут же сжималось, скручивалось до невообразимо плотных скоплений частиц, что перемешивались в коктейле еще не произошедших, катастрофических событий.

Наконец, всю эту эмульсию выплеснуло вместе со мной в какую-то совершенно незнакомую местность. Мгновенно оценив окрестности, я предположил, что нахожусь в безлюдной тайге. Но не успел я ничего толком разглядеть, как раздался чудовищный взрыв. Плотная стена крепких деревьев прильнула к мерзлой почве, но это не спасло их от температуры и давления, оно вырвало их с корнями, а подхватившая ударная волна тут же разрывала их в клочья. Вслед за ними полетели целые пласты взрыхленной местности, насквозь пронзенные лучами исключительно яркого света…

Глава 12 Время Героя

…яркого света, что по-прежнему прорезывался сквозь веки. Разлепив отекшие глаза, я еще некоторое время непонимающе разглядывал кусок стены над кроватью, на которой лежал. Кусок обоев в одном месте был содран. Сон!.. Значит, это был всего лишь сон? Или нет…

Переведя взгляд на окно, я зажмурился от полуденного солнца. Стрелки часов не пытались это оспорить. Я захотел вскочить с кровати, потянуться до хруста костей, но тело не шевельнулось. Угрюмо вспомнив, что парализован, я поочередно поднял свои конечности невидимыми лесками и вынудил себя встать.

Но все же я был немного рад, что хотя бы зрение частично вернулось. Комната выглядела смазано, однако мне вполне удалось разглядеть очки на столике. Я оценивающе заставил их подняться в воздух. Эксцентричные, с хищно загнутыми уголками оправы. Водрузив их на нос, я смутно удивился, насколько точно они мне подошли.

А в дальнем углу коридора одиноко стояло зеркало. Все-таки это не было сном. В ванной на стене, где оно должно было крепиться, зияли четыре штифтовых гнезда. На раковине лежала желтая зубная щетка. Не мог же мне приснится ее настоящий цвет… Ведь я не заходил в ванную до тех пор, пока не оказался заперт в куске пространства. На кухне валялись разбросанные столовые приборы, среди которых я узнал ту самую погнутую ложку и рядом сломанный пульт. Перевернутый набок телевизор.

Шагнув к окну, я окинул тревожным взором пустую детскую площадку. Желтые листья лениво кружились на дороге, гонимые слабым ветерком. Люди спокойно и даже немного скучающе шли по своим делам. Как будто ничего вчера и не происходило. Я стал присматриваться внимательнее. Но никаких следов катастрофического события, ничего такого не бросалось в глаза. Зато в них бросилось отсутствие трещинки на стекле, которую вчера почувствовал, прижавшись щекой.

С трудом сдерживая распирающую в груди радость, я пошел копаться в шкафу. Армейская накидка, в которой сюда прилетел, а точнее, жалкие обрывки, еле прикрывающие срам, которые от нее остались, не позволили бы мне сойти за своего среди людей. А мне нетерпелось расспросить их, убедиться, что мой город остался цел и невредим. И пусть они переспрашивают, принимая меня за шутника, пусть не понимают о чем речь… Я мечтал сейчас, чтобы они крутили пальцем у виска мне вдогонку. Пусть же все это останется только во мне, моим альтернативным и более недействительным воспоминанием…

Вещей на полках оказалось не так уж много, а тех, что подошли бы по размеру и того меньше. Поначалу они мерещились мне непомерно большими, явно не моего размера, но стоило их только надеть, как ощущение исчезло.

Я облачился в строгий, порядком затасканный костюм, поверх накинул осеннюю куртку, а на голову нахлобучил шерстяную кепку-шестиклинку, как можно сильнее надвинув козырек на обгоревшую часть лица и шевелюры.

Старухи, сидящие возле подъезда, провожали меня сварливым взглядом. Хоть я и наловчился шагать парализованным телом, используя способность, моя ходьба все равно пока что отдавала странной и слегка пугающей неестественностью. Но вряд ли для них объяснением всему этому станет что-то еще, кроме треклятых наркотиков.