Субъективный словарь фантастики

Эта область фантастиковедения связана с изучением творчества американского писателя Стивена Кинга. Царь хоррора, князь саспенса, владыка Темной Стороны и прочая вот уже четыре десятилетия подряд бьет рекорды по тиражам, продолжая оставаться на гребне успеха как в США, так и в России. На родине Кинга о нем написаны тома, у нас все скромнее.

Если вкратце обобщить то, что высказано отечественными кинговедами в рецензиях и немногочисленных литературоведческих статьях, в сухом остатке окажется немного. Каким образом писатель берет за живое и нельзя ли произвести по этим рецептам что-нибудь похожее на нашей почве? Как полагают исследователи, существует пять особых приемов писателя, его ноу-хау.

1. Внимание к предметам быта. У Кинга наилучшие разносчики кошмара – вещи повседневного использования, поднимающие бунт против людей: автомашина наезжает без повода («Кристина»), мобильный телефон плавит мозги («Мобильник»), стиральный агрегат давит всмятку («Давилка») и тому подобное. Налицо эффект контраста: вещь-друг, от которой не ждешь сюрпризов, внезапно становится врагом. Шок. Российским писателям-хоррормейстерам повторить этот фокус непросто: отрада масс, дешевый ширпотреб, порою показывает зубы и безо всякой литературы ужасов. Особо не развернешься.

2. Использование домаших животных. У Кинга эти домашние любимцы – латентные убийцы. Принцип тот же, что и с любимыми вещами: если сегодня лихо ведет себя тихо, это не значит, что завтра зубы и когти братьев меньших не дотянутся до вашего горла («Куджо», «Кладбище домашних животных» и др.). Читатель с подозрением глядит на свою кошку, и ему заранее неуютно. Нашим писателям-анимафобам этот ход пригодится; тем более что с некоторых пор у нас в домашних любимцах ходят и чудища бойцовских пород – от ротвейлеров до крокодилов.

3. Эксплуатация детских страхов. У Кинга главный кошмар часто связан с младенческой жутью. Люди сызмальства верят, что во тьме чулана прячется бука («И пришел бука»), в мышиной норке – тролль («Кошачий глаз»), за яркой клоунской маской – чудище («Оно») и т. д. Детские страхи – самые стойкие, записываются в подкорку. Доказано, что все серийные убийцы когда-то были перепуганными детьми. Нашим писателям-страхолюбам полезно использовать этот прием, сделав поправку на российские реалии: копа-убийцу заменить оборотнем в погонах, буку – бабаем, тролля – провокатором в соцсетях, а клоуна – соседом-пьянчугой с красным носом.

4. Утилизация паранормального. У Кинга мозг человека – опасный кладезь тайн. Маленькие серые клетки могут аккумулировать бездну неучтенных умений: телекинез («Кэрри»), ясновидение («Мертвая зона» – см.), телепатия («Лангольеры» – см.) и др. Даже мысль о том, что ближний прикуривает без зажигалки и наливает без помощи рук, наносит людям психологическую травму. Нашим фантастам-паранормалам следует пользоваться этим ноу-хау с осторожностью: герои должны иметь справку, что пробуждение чудо-способностей не связано с химией, принимаемой вовнутрь. Иначе книги (и их авторы) будут изъяты.

5. Злоупотребление штампами. У Кинга сюжетная страшилка редко бывает оригинальной: сильней тревожит не неведомое зло (вдруг пронесет?), а зло ожидаемое, чья мерзость увеличена в разы. Привычный паноптикум SF & Fantasy нужно довести до предела: не одиночные вампиры (см.), но целая армия кровососов («Судьба Иерусалима»); не просто комната ужасов, но огромная Гостиница Ужасов («Сияние»). Диалектика перехода количества в качество, по Энгельсу, таким образом, исправно действует…

В 2006 году вышла книга Вадима Эрлихмана «Стивен Кинг. Король темной стороны» – первая биография писателя на русском языке. В том же году у нас перевели путеводитель Бева Винсента по кинговской «Темной башне» (см.), написанный двумя годами ранее. В 2011-м наш читатель получил перевод книги Лайзы Роугек «Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество» (2010). С точки зрения кинговедения интерес представляет первая из трех книг, где автор, пусть и в малой степени, добавляет к биографии писателя анализ его произведений. В отличие от Бева Винсента, Вадим Эрлихман – не безоговорочный фанат Кинга, он видит и слабые стороны его произведений, но формулирует претензии слишком тактично. Словно боится, что Кинг выучит русский, прочтет, обидится и проклянет.

Клоны в фантастике