Субъективный словарь фантастики

А теперь – о самой муторной книге про клонов, романе «Не отпускай меня» (Never Let Me Go, 2005) англо-японского прозаика Кадзуо Исигуро. Поскольку автор – нобелевский лауреат, с него особый спрос. Главные герои романа – Кэти, Рут, Том и другие – мирно учатся в закрытой школе Хейлшем недалеко от Норфолка. Ссорятся, мирятся, крутят романы, пишут стихи, слушают музыку, мечтают о будущем и где-то на сотой странице мимоходом узнают, что они – не совсем люди. Они клоны. Будущего у них нет. Когда они достигнут приемлемых кондиций, их разберут на органы. Узнав эту страшную тайну о себе, большинство юных питомцев Хейлшема ведут себя со стоицизмом опытных самураев. Никто из персонажей не впадает в депрессию и не пытается сбежать – в отличие, например, от героев блокбастера «Остров» (The Island, 2005) Майкла Бэя. Никто не намерен покончить с собой или прибить оборотней-педагогов (притом, что Хейлшем не охраняют и острые предметы от воспитанников не прячут). Да, мол, неприятно, что тебя покромсают. Но раз уж так заведено, надо смириться…

Исигуро – опытный литературный геометр. К законам беллетристики он относится, как аристократ к дворецкому: с формальным уважением, но и с четким чувством дистанции. Будь Исигуро честным беллетристом, вроде того же Резника, ему бы пришлось потрудиться, выстраивая непротиворечивую реальность. Мир, где легально используются «запчасти» клонов, сильно бы отличался от теперешнего. Пришлось бы вносить уточнения (пусть лицемерные) в понятие Homo sapiens. Или уж, по крайней мере, для клонов была бы выработана хоть какая-то лживая идеология (подвига, самопожертвования а-ля камикадзе). Или, на худой конец, вранье тьюторов должно было стать непроницаемым и тотальным, а заведения типа Хейлшема должны были бы окружаться колючей проволокой, как Бухенвальд…

Ничего этого в книге нет. Персонажи ведут себя, как замороженные метафоры, подвешенные на ниточках авторского замысла. Герои не развиваются, а лишь переползают из одного возраста в другой, внутренне не меняясь. Повествование ведется от лица Кэти; оно течет неторопливо-монотонно, тринадцать ли героине или уже все тридцать. Конечно, совсем без конфликта нет романа. На периферии сюжета и ближе к финалу возникают водоворотики неприятных вопросов. Мол, есть ли душа у «небожьего» создания? А если есть, как измерить ее? И если наличие души проблематично, допустимо ли это создание резать? И что может помешать «небожьему» созданию воспротивиться желанию божьих созданий разрезать его во имя некоей цели? Однако Исигуро не делает попыток ответить ни на один из вопросов…

КЛФ (клубы любителей фантастики)

Неформальные объединения любителей фантастической литературы и кино в СССР возникли еще в 60-е годы ХХ века. Если в США фэндом изначально группировался вокруг журналов фантастики (см.), то в СССР первоначально «центром кристаллизации» КЛФ стали вузы и библиотеки. Так, один из старейших клубов в стране, саратовский (вначале безымянный, а позднее – «Отражение»), возник при университетской библиотеке в 1965 году. В Москве годом позже появился КЛФ МГУ. И если в провинции работа клубов поначалу вынужденно ограничивалась обсуждением книг, то у столичного КЛФ возможностей было больше: в МГУ устраивали встречи с фантастами и даже проводили соцопросы по проблемам чтения. (Об одном из них рассказывалось в сборнике «Фантастика-1967» – см. Фантастика. Именно тогда выяснилось, что вымышленный фантаст Н. Яковлев с романом «Долгие сумерки Марса» набрал больше читательских голосов, чем реальные сочинения А. Казанцева и В. Немцова.)

Всплеск фэн-движения в СССР приходится на начало 80-х, когда в редакциях двух журналов, свердловского «Уральского следопыта» (см.) и московской «Техники – молодежи», заинтересовались читателями из КЛФ. Любителей фантастики сплотили книжный дефицит, недостаток информации и желание поделиться мнениями о прочитанном и увиденном. В 1982 году на страницах «Т – М» были опубликованы адреса координаторов региональных клубов, и с этого времени любители фантастики стали вступать в переписку и обмениваться материалами. Появление премии «Аэлита» (см.) превратило церемонию ее вручения в первый, пока неофициальный конвент КЛФ со всего Советского Союза.

Среди наиболее известных советских клубов назову «Притяжение» (Ростов-на-Дону), «Ветер времени» (Волгоград), «Радиант» (Свердловск), «Алькор» (Омск), «Амальтея» (Новосибирск), «Рифей» (Пермь), «Гонгури» (Абакан), «Стажеры» (Краснодар). Помимо всесоюзной «Аэлиты», на базе КЛФ возникали и региональные конвенты. Например, в 1983 году ростовский клуб «Притяжение» собрал несколько десятков гостей, а уже в «Волгаконе», организованном волгоградским «Ветром Времени» в августе 1991 года (аккурат после путча), приняли участие более двух сотен фэнов и писателей.