Субмарин

Меня тоже показывают в новостях. Вот только на этот раз меня это совершенно не расстраивает, скорее наоборот. Хорошо, что я могу сказать то, что должно быть сказано. Одновременно с этим продлевают конференцию по морскому праву. С организационной точки зрения это просто страшный сон – нужно перебронировать сотни гостиничных номеров, отменить или перенести десятки других мероприятий и много чего еще. Всемирный Морской совет удаленно собирается на чрезвычайное заседание и при помощи голографической конференции участвует в конгрессе. Морские биологи, медики, генетики и другие ученые мчатся в Сидней, чтобы увидеть субмаринов. Потому что именно они, конечно, оказываются в центре всей этой бурной деятельности.

Для начала нужно решить, где на первое время разместить субмаринов и как их туда доставить. Понятно, что в аквариуме «Океанского Купола» они оставаться не могут, но никому из них неохота по скользкой лестнице лезть обратно в старые туннели. К тому же лезть вниз было бы гораздо опаснее, чем наверх. По счастью, выясняется, что за резервуаром для кормления рыб на другой стороне аквариума есть шлюз для технического обслуживания, соединенный напрямую с морем. Поэтому в промежутке между двумя эфирами на телевидении я ныряю в море в порту и вдоль берега провожаю субмаринов до Института морской биологии при Сиднейском университете. Там их ждет большой красивый бассейн с очищенной водой и, что особенно важно, со свободным выходом в море – то есть они больше не будут взаперти.

Наш «переезд», конечно же, не обходится без зрителей. Нас сопровождают корабли с прозрачным дном, подводные дроны с камерами и аквалангисты. Среди ученых, интересующихся субмаринами, оказывается даже ныряльщик без специального оборудования, молодой иммунолог по имени Лайонел Кук, он плывет рядом по несколько минут, словно один из нас.

Похоже, он приглянулся Полоске-на-Животе. По крайней мере, она хочет, чтобы я спросила его, женат ли он. Она всё не унимается, и, когда Лайонел в следующий раз всплывает, чтобы вдохнуть воздуха, я всплываю вместе с ним и задаю ему этот вопрос.

– Нет, – тяжело дыша говорит он. – А что?

– Меня попросили узнать, – отвечаю я. – Но я обещала не говорить кто.

Он смеется.

– О, мне кажется, я догадываюсь. – Он милый, у него кудрявые светлые волосы и веселые глаза.

Пока он восстанавливает дыхание, я снова ныряю и передаю Полоске-на-Животе, что он сказал. Она воодушевлена.

– Если бы у меня родился от него ребенок, – рассуждает она, – может быть, он тоже мог бы дышать и водой, и воздухом, как ты. Правда же? Как ты думаешь?

Я смеюсь.

– Ну ты выдумаешь!

– Жаль только, что он не говорит на нашем языке, – грустно добавляет она. Но тут же ее лицо светлеет. – Но вдруг я смогу его научить?

– Отличная идея, – отвечаю я. – Людей воздуха, которые умели бы говорить руками, пока что ужасно мало.

И действительно, это сейчас одна из самых насущных проблем – найти людей, способных переводить с языка жестов. Ученые, мечтающие расспросить субмаринов, в прямом смысле ищут переводчиков по всему миру. И поэтому вскоре я знакомлюсь с приветливым седовласым африканцем, преподавателем языка жестов по имени Эскиндир Асман, который утверждает, что знает мою тетю Милдред.

– Милдред Лидс, ну конечно, я ее помню, – говорит он. – Это было так давно, но она и ее семья были моими первыми учениками в Австралии. Как у нее дела?

– Хорошо, наверное, – запинаюсь я. Тетя узнала о произошедшем из новостей и ужасно мной гордится, но из-за постоянных интервью нам никак не удается созвониться дольше чем на пару минут.

– Передавай ей привет от меня! – Он с извиняющимся видом кивает на двух сопровождающих его молодых людей, которые нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. – Боюсь, мне пора идти. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду переводить для людей воды, да я и сам такого представить не мог…

Поначалу я тоже переводила, но теперь это невозможно, потому что я прыгаю с одного интервью на другое. Когда я впервые оказываюсь в студии и меня готовят к разговору в прямом эфире, я ужасно волнуюсь, но к десятому выступлению за три дня это становится рутиной. Скоро я перестаю считать, скольким каналам, порталам и агентствам я дала интервью, – тем более что вопросы всегда одни и те же.

Но чем чаще я на них отвечаю, тем отчетливее ощущаю то, что впервые почувствовала за трибуной в «Океанском Куполе»: я нашла свое место. Мое место не здесь или там, оно точно посередине. Чтобы ощущать себя на своем месте, я действительно должна стать Посредницей. Только будучи Посредницей между людьми воды и людьми воздуха, я могу сделать что-то важное, а если бы я отказалась от этой роли, многие могли бы пострадать.