Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

В доме своей сестры Тиёэ я обрел сочувствие к себе. Она с ужасом узнала от меня правду о том, что я делал все эти месяцы, когда моя семья считала, что я служу пилотом в морской авиации. Однако по мере того, как я все больше и больше рассказывал ей о моих друзьях и нашей философии, она стала мало-помалу понимать мои чувства. Она предоставила меня самому себе. И снова я стал паразитом, бесцельно валяющимся дома, ничего не делающим, отказывающимся выходить из дому, погрузившись в свой собственный внутренний мир мертвых.

Такое состояние продолжалось около месяца. Затем, в январе 1946 года, я получил письмо от Мицуо Такахаси, другого водителя «кайтэна». До флотской службы он жил на окраине Японии, а не на одном из ее основных островов. Он был вынужден остаться в Хикари и искать там работу, поскольку союзнические власти не давали ему разрешения на возвращение на родину. Его родная земля была теперь отторгнута от Японии, как и некоторые другие территории империи.

«Дорогой Ёкота, – говорилось в письме, – хочу сообщить тебе нечто, что может оказаться для тебя интересным, поскольку я знаю, какие чувства ты испытывал после окончания войны, живя в семье Харада».

Это было очень длинное письмо. В нем говорилось, что адмирал Нагаи стал беспокоиться о судьбе водителей «кайтэнов», которые, как ему представлялось, не испытывали желания жить. Добровольно став в свое время водителями человекоуправляемых торпед, они теперь отвергали окружающий мир, не могли заставить себя вернуться в него. Поэтому адмирал разработал план по реабилитации этих людей. Он решил создать нечто вроде земледельческого товарищества. Для этого он нашел участок земли и пожертвовал толику личных средств. Все водители «кайтэнов», которые хотели бы отрешиться от мира, сказал он, могут приехать в Хикари и влиться в это товарищество.

Я сразу же ответил на письмо Такахаси. «Я хочу примкнуть к вам, – писал я, – хотя я ничего не понимаю в земледелии». Когда я писал это письмо, то не переставал твердить себе снова и снова, что именно только такой выход и возможен в моей ситуации. Я не мог ни жить, ни умереть, и я понял, что застрял где-то между двумя этими состояниями. «Думаю, что мне удастся стать земледельцем, Мицуо, – писал я, – и я немедленно направляюсь к вам».

Предвкушая встречу с друзьями, я снова упаковал свой чемоданчик. Тиёэ, ее муж и друзья их семьи пытались убедить меня в том, что я не должен уезжать, но я отверг все их доводы и вскоре уже ехал в поезде, идущем в Хикари. Там я узнал, что нашу группу возглавит капитан 2-го ранга Синго Такахаси. В свое время он командовал группой сверхмалых подводных лодок, которые принимали участие в нападении на Пёрл-Харбор четыре года тому назад. Такахаси был уроженцем Хиросимы и никогда не улыбался. Будучи глубоко удручен известием о том, что адмирал Нагаи отказался от желания продолжать войну, он отправился на свою родину и там узнал, что его отец, профессор колледжа, исчез в огне атомного взрыва 6 августа. От их дома тоже остался один пепел. В попытках как-то ободрить и утешить этого одинокого человека адмиралу Нагаи и пришла в голову мысль об организации земледельческого товарищества.

В Хикари я узнал и о том, что еще один человек проникся этой идеей. Этим человеком был Китиноскэ Накао, занимавшийся строительным бизнесом. Он пожертвовал крупную сумму денег на то, чтобы приобрести участок земли и купить земледельческие орудия. Площадь этого участка составляла около двадцати пяти акров, он находился на окраине деревни Мицуо, примерно в двадцати милях от Токуямы, городка, расположенного недалеко от Оцудзимы. Местный администратор сочувственно отнесся к этой идее, он смог понять наши чувства и оказал неоценимую помощь в приобретении земли.

В этом земледельческом товариществе нас было одиннадцать человек, все мы пребывали в каком-то неопределенном психологическом состоянии. Шестеро из нас были в прошлом подводниками на сверхмалых субмаринах, а пятеро – водителями «кайтэнов». Напутствуемые нашими благодетелями, мы дружно принялись за работу на новом поприще и вскоре поняли, что это именно то, в чем мы нуждаемся. Мы стали жить независимо, вдали от всех. Мир со всеми своими тревогами был где-то в стороне от нас. Мы возделывали плоды земли и жили трудами своих рук. На нашей земле произрастали пшеница, гречиха, картофель, батат и различные овощи. Мы растили их, ухаживали за ними, собирали урожай и продавали его, елико возможно избегая всяких контактов с другими людьми.