Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Группой, в которой я числился, командовал лейтенант Хамагути. Мы быстро вышли в воды залива и в 13.40 находились уже в точке старта. По команде я включил рычаг стартера. Мотор мощно взревел, и это вселило в меня уверенность. Торпеда шла ровно, и я уже начал удаляться от места старта. Но тут-то и начались мои злоключения.

Когда я пошел на погружение, «кайтэн» ринулся вниз едва ли не отвесно. Мне пришлось приложить все силы, чтобы, работая рулями глубины, уменьшить угол погружения. Затем, когда я стал всплывать, возникла та же самая проблема. Но особенно плохо работали вертикальные рули. Они все время пытались увести мой «кайтэн» правее курса. Чуть-чуть отрегулировав их, я попытался продолжить свое движение, но «кайтэн» постоянно уходил правее. В конце концов я решил держаться глубины 25 футов и продолжать движение по своему маршруту вслепую. Если я буду подниматься на поверхность слишком часто, проверяя, куда увел меня этот дефектный вертикальный руль, я заработаю низкую оценку своего выхода со стороны наблюдателей, следящих с торпедного катера за моим прохождением маршрута. Надо рискнуть и сделать именно так, решил я для себя.

Через какое-то время я услышал орудийные выстрелы. Замедлив ход «кайтэна», я сразу же подвсплыл на перископную глубину. Первый же взгляд сквозь окуляр перископа уперся в громадную скалу, находившуюся прямо у меня по курсу. Я немедленно воспользовался свойством руля уводить вправо и, еще больше переложив его, круто положил торпеду право на борт и ушел от столкновения с этим препятствием. Меня всего прошиб пот. Я погрузился под воду, увеличил скорость и проклял техников, которые не устранили недостатки этого «кайтэна». Как можем мы разить врага, имея подобное оружие? Возвращаясь к исходному пункту, я не переставал костерить вдоль и поперек всех, кого только мог припомнить по именам, вплоть до командира группы техников.

Когда я выбрался из «кайтэна» и предстал перед лейтенантом Хамагути, тот был вне себя от ярости.

– Идиот! – воскликнул он, отвесив мне полновесную пощечину. – Идиот! Ты же мог разбиться! Знаешь, что это значит? То, что ты вернул противнику один корабль! Как мы можем топить вражеские корабли, если такие идиоты, как ты, готовы разбиться, еще даже не выйдя на задание? Прочь с глаз моих!

От такого выговора я пришел в себя только благодаря сочувствию и пониманию младшего лейтенанта Миёси. И еще этому поспособствовал двумя днями позже пример младшего лейтенанта Итару Окаямы. Тем утром мы занимались физическими упражнениями на плацу под его руководством, и, когда мы уже заканчивали их, он вдруг решил устроить нам кросс. Мы еще не завтракали и поэтому не пришли в восторг от такой перспективы. Кое-кто начал было роптать.

– Разговоры в строю! Вперед, бегом марш! – скомандовал младший лейтенант Окаяма, и мы рванули вперед, пробежав три мили, как и было приказано.

Когда мы уже возвращались к казарме, он снова приказал нам выстроиться в одну шеренгу. Мы исполнили это приказание довольно медленно, поэтому он отдал приказ: «Направо! Бегом марш!» – и сам побежал вместе с нами, подгоняя неповоротливых, и пробежал вместе с нами ту же дистанцию. Никто не позволил себе отстать, поскольку младший лейтенант Окаяма был скор на расправу. Правда, было видно, что это не доставляет ему удовольствия, как некоторым. Он мог влепить несколько оплеух, причем без всякой угрозы, и тут же через пару секунд улыбнуться вам. Он в полном смысле командовал нами – требовал мгновенного исполнения своего приказа и карал тех, кто не повиновался ему достаточно быстро. Будучи невысоким, он был очень силен и жилист. Мы любили его и старались угождать ему. Он обладал сильным волевым характером, и мы хотели быть похожими на него.

После завтрака я увидел имя младшего лейтенанта Окаямы на доске приказов, стоящим первым в расписании выходов в море этого дня. Он знал это все время, когда бегал с нами! Вот это характер! Какое упорство и выносливость! Пробежать шесть миль, затем сесть прямо в «кайтэн» сразу после завтрака! Вот настоящий человек!

Зримое подтверждение этому мы получили еще до конца месяца, когда младший лейтенант Окаяма погиб, идя на своем «кайтэне» в атаку в ходе операции у острова Иводзима.

На следующий день Токио пережил первый налет самолетов, базирующихся на авианосцах, а я совершил первый выход на своем «кайтэне» с подводной лодки. Это была субмарина «1–368». Самолеты с американских авианосцев совершили налет на Токио также и 18-го числа. Я испытал некоторое облегчение, когда узнал, что они поразили в основном промышленные цели в юго-восточной части города, поскольку моя семья жила в другом районе столицы.

19-го числа случилось два события, которые изрядно огорчили меня. Американские морские пехотинцы вторглись на Иводзиму, и младший лейтенант Миёси побил меня. Даже не знаю, что больше огорчало: появление врага на пороге дома или полновесный удар, полученный от человека, которого мы все искренне любили.