Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947

Инцидент с младшим лейтенантом Миёси произошел в связи с небольшим нарушением порядков в казарме. Несколько человек из нас застелили свои койки недостаточно аккуратно. Когда младший лейтенант Миёси потребовал, чтобы виновники этого безобразия вышли из строя, вперед выступило примерно шесть человек. Я помнил, что вроде бы тоже застелил свою постель достаточно небрежно, но все еще вспоминал вид своей койки, когда остальные уже сделали шаг вперед. Спустя не более чем пять секунд к ним присоединился и я. Младший лейтенант Миёси, который всегда отдавал приказы в помещении казармы очень громко, чтобы скрыть свое природное добродушие, прошел вдоль строя, отпуская каждому из нас по оплеухе. Когда мы все повернулись, чтобы встать в строй, он окликнул меня:

– Ёкота! Погоди!

Подойдя ближе, он остановился прямо передо мной.

– Ты вышел из строя последним, – начал он. – Неужели ты думаешь, что я буду делать тебе поблажки только потому, что мы вместе собираемся идти на задание? Ты должен был выйти первым! Не думаю, что еще хочу отправиться вместе с тобой!

С этими словами он набросился на меня с кулаками и бил до тех пор, пока я не упал на пол казармы. Когда я поднялся на ноги, то почувствовал, что лицо мое уже начинает заплывать. После команды «Вольно!» я испытал ужасный стыд. Я понимал, почему он ударил меня. Я опозорил его, младшего лейтенанта Миёси, и еще двух других курсантов, выбранных им для выполнения задания. Он говорил о поблажках, но он уже оказал мне честь, выбрав меня для выполнения задания. В душе я тут же простил ему все. Ближе к вечеру он продемонстрировал свое сожаление и готовность забыть о случившемся, заглянув в нашу комнату, и оставил нам немного соевого печенья, которое, как он знал, мы все любили. Меня, как и остальных, ждала моя доля, и я понял, что таким образом он просит меня забыть прошлое.

На следующий день группа «Чихайя» вышла на задание. С ними же отправились и две субмарины-носителя. Подводная лодка «1–368» вышла с Оцудзимы, неся пять «кайтэнов», вести которые к цели должны были три офицера и двое старшин. В тот же день мы проводили и «1–370», которая вышла из Хикари, также с пятью «кайтэнами» на палубе. Группой водителей командовал младший лейтенант Итару Окаяма, который устроил нам кросс на длинную дистанцию несколькими днями ранее. Обе подводные лодки через несколько дней погибли при выполнении задания. Мы так никогда и не узнали, успела ли «1–368» причинить какой-либо урон врагу. 27 февраля ее обнаружил и потопил американский авианосец. Субмарина «1–370» с нашими товарищами с базы Хикари на борту была потоплена надводным кораблем накануне этого дня, но уже после того, как успела атаковать врага. Наши войска на Иводзиме передали по радио, что они наблюдали шесть высоких столбов огня в стороне моря, так что вполне вероятно – наш младший лейтенант Окаяма и его соратники достигли своих целей.

Мы потеряли еще одного нащего сотоварища с Цутиуры, старшину Масао Мори, который вышел на подводной лодке «1–370» в качестве механика «кайтэнов» и погиб вместе с лодкой.

Третья субмарина из группы «Чихайя», «1–44», вышла с базы Оцудзима 27 февраля. Она вернулась 9 марта, не выпустив ни одного «кайтэна». После того как были потоплены подводные лодки «1–368» и «1–370», патрулирование стало таким интенсивным, что приблизиться к Иводзиме оказалось совершенно невозможно, хотя там имелось много потенциальных целей. Патрули засекали субмарину «1–44» всякий раз, когда она пыталась всплыть на поверхность моря, чтобы определиться и осмотреться. Вражеские самолеты и катера заставили подводную лодку провести под водой тридцать шесть с половиной часов, и воздух внутри нее постепенно насытился углекислотой до предела. Командир субмарины капитан 2-го ранга Гэмбэй Кавагути в конце концов был вынужден отдать приказ об отмене операции, поскольку и команда, и водители «кайтэнов» пребывали в таком состоянии, что вряд ли смогли бы ее осуществить. Он принял решение возвратиться на базу и нанести удар по врагу в другой раз.

Командование 6-го флота не согласилось с ним. Сразу же после возвращения в порт он был снят с должности командира подводной лодки, а на его место назначен другой офицер. Это произошло, разумеется, на Оцудзиме. На базе Хикари, однако, уныния не было. Мы пребывали в воодушевлении благодаря успеху лейтенанта Окаямы и вспоминали его последние слова, сказанные им во время прощального ужина, организованного нами вечером накануне отхода лодки «1–370».

– Я собираюсь в Кудан, – сказал он, имея в виду, что он может погибнуть в бою и будет сопричислен к небесному сонму героев. – Смотрите, и вы сделайте все как подобает. Если осрамитесь, то обещаю вам – я спущусь с небес и снова отлуплю вас!

Что ж, решили мы, надо сделать все, что от нас зависит, как в память о нем самом, так и памятуя о его кулаках, тяжелых, как камни. Лучше будет, если его дух нас не побеспокоит.