Субсистенциализм

Глобальная индивидуальность (persona ficta) id quod est поэтому некоторым образом должна «быть» субсистенциальной в том смысле, что подобная субсистенция может позволить себе абсолютную автономию. Id quod est вполне себе возможно представить ААО «Id quod est» равно таким же, как и ААО «Апокалипсис» или что-нибудь такого же рода. В таком виде субсистенциализм движется в русле формализма, который Харманом характеризуется так: «…всякий объект должен в общем и целом рассматриваться в качестве автономной единицы, отделенной от своей среды» [Харман 2023, 88–89].

1. 1. А. Абстрактные и виртуальные объекты

Если иметь в виду свободу вымысла, то возможно высказать массу утверждений относительно абстрактных объектов. Если из этой массы некоторое утверждение случайным манером выскажет истину, то из этого далеко не следует, что мы способны познать истину посредством вымысла. Субсистенциалист может возразить обращением внимания на то обстоятельство, что таким способом познанная истина не более чем игра воображения, поэтому на самом деле все случится не так, а иначе. Антиреалист на это ответит, что дело вовсе не сводится к тому, что и как произойдет в реальности, а к тому, что свобода вымысла не может быть онтологически ограничена, следовательно, мы можем познать и то, как будет иначе, значит, любая истина познаваема. С подобными антиреалистическими аргументами читателей знакомит Теннант в книге «Укрощение истины» [Теннант 2024].

Теннант полагает абстрактные объекты манифестируемыми в эмпирический опыт. Хотя он и пытается представить их не расположенными в пространственно-временном порядке и вне причинности. «Они абстрактны, потому что они не расположены в пространственно-временном порядке, и они причинно интертны» [там же, 337]. Эти абстрактные сущности Теннант называет на экзистенциальный манер необходимыми экзистентами. Здесь речь идет о существовании необходимых абстрактных сущностей в любых вообще мирах и о том, что экзистенты существуют до самого языка, который кое-что высказывает относительно существования необходимых абстрактных сущностей. «Таким образом, абстрактные объекты уже существуют, и существуют необходимо, только на основании одних лишь значений; хотя и значений, которые не были еще рождены в используемых предложениях» [там же, 338].

Речь идет о том, что язык высказывает «истину» лишь об определенной части абстрактных объектов, связанных необходимостью, а не обо всей целокупности экзистентов, где некоторая их часть не открывается вообще, а не только познанию. С другой стороны, если не вдаваться в онтологическую концепцию о необходимых экзистентах, а двигаться сугубо эпистемологическим ходом, то так понятые необходимые экзистенты являются теоретически существующими. Но даже теоретически мы знаем лишь о части существующих экзистентов, тогда как остальная часть остается в потаенном, сокрытом виде. Значение этих последних абстрактных объектов здесь скорее устанавливается верой, чем знанием.

С другой стороны, Теннант прибегает к помощи всевидящего ока Бога, который видит все, не будучи вездесущим. Помимо Бога, Теннант обращается и к суперкомпьютеру, который способен оперировать и малыми, и большими числами, которыми не способен оперировать человеческий разум. Несмотря на эти аргументы доступа к реальности, сама механика доступа к абсолютно автономным объектам остается проблематической. Понятно, что Бог способен иметь доступ ко всей реальности, но непонятно есть ли доступ из этой реальности к самому по себе Богу, вернее к субсистирующему ААО «Бог». Понятно, что суперкомпьютер способен иметь доступ ко всей числовой реальности, но непонятно, способен ли он автономно (без человека) иметь доступ к данным, которые к суперкомпьютеру доступа не имеют.

Теннант в конце книги сетует на догму существования, называя ее «экзистенциальным обязательством», которое преодолевает самим своим фактом закон бивалентности. Экзистенциальное обязательство формирует принцип, согласно которому истинно то, что существует, и ложно то, что не существует. Проблема необходимости экзистентов, таким образом, строго упирается в эту пропозицию. При этом она и создает благодатную почву для ревизии реализма, для которого экзистенциальное обязательство так же необходимо, как необходимы «сами по себе» экзистенты. Они не могут, однако, быть сами по себе, они необходимо связаны отношениями с другими.